Мать Людмилы лишь тяжко вздыхала, глядя на свою красавицу-дочь. Варвара Петровна давно махнула рукой — не переубедить упрямицу ждать сказочного жениха. Не дождаться.
— Людочка, словно в мороке живешь. Вон Степан да Игнат — парни хоть куда, всё к тебе сватаются. Что за спесь — на улицу выйти отказываешься? Познакомилась бы поближе, глядишь, и душа бы у них открылась…
— Мам, не нужна мне их душа! — отрезала Людмила, выпрямляя стан. — В нашей глухомани разве есть равный мне? Взгляни-ка сама!
Мать лишь качала головой:
— Не родись красивой, родись счастливой. Не зря предки так говаривали.
Люда с детства привыкла к восторженным взглядам. “Ах, какая куколка! Ах, какие глазки-огоньки!” — и тут же протянутая конфетка, от которой не отказывалась. В школе все девчонки завидовали, а парни толпами вились. Да только сама она на них воротила нос.
— Разве не видят, кто я, а кто они? — думала она, кривя губы.
Варвара Петровна твердила: красивые мужики редко хорошими мужьями бывают. Да где там! После техникума Люда устроилась в сельсовет. Местные женихи сперва норовили приударить, да скоро смекнули — не по их судьбе такая невеста. Односельчанки замуж повыскакивали, ребятишек нарожали, а она всё ждала своего счастья.
— Поеду в райцентр! — объявила как-то матери. — Здесь мне неловко, все мужики — серость деревенская.
Мать уже и спорить устала. Тридцать стукнуло — а семьи нет. Тридцать семь — вот и повезло устроиться в солидную контору. Да ещё директор — сама стать: статный, речистый, с благородной проседью. И женат, и дети есть — да какая разница?
Очаровать не составило труда. В ресторане он развёл руками:
— Людмила Викторовна, если бы встретил вас раньше… Но семью бросать не могу.
— Да ладно тебе, — махнула она рукой. — Кому твоя семья нужна?
Скоро Люда забеременела. Родила сына Глеба — красавца да умницы. Все олимпиады брал, в спорте первый. Вот только с девушками — ни в какую.
“Неужто в мою породу пошёл?” — тосковала мать, да заговаривать боялась.
Как гром среди ясного неба — звонок:
— Мам, женюсь! Приедем с Олей в гости.
Люда накрыла стол, достала шампанское. Но когда на пороге увидела невзрачную девчонку в простеньком платьице — веселье как рукой сняло.
— Вылитая Золушка! — шипела она потом сыну. — Где ты её откопал?
— Мать, хватит! — впервые накричал Глеб. — Она добрая, умная, я её люблю!
Оля родила внучку, карьеру сделала — но свекровь так и не признала. Пока не свалилась от болезни. Память отшибло, за собой ухаживать не могла.
— Забери её к нам, — сказала Оля мужу без колебаний.
Годы ухода, брань, обиды… А однажды Людмила, придя в себя, вдруг схватила невестку за руку:
— Прости меня, касатка…
Ночью её не стало. На губах застыла лёгкая улыбка.
