Снова Катюша проснулась от громкого крика на кухне — как обычно, мать с отцом ругались, да ещё и их друзья, которые заглянули вечером. В свои девять лет девочка не знала, что бывает другая жизнь, где родители любят детей.
Натянув старое, давно не стиранное платьице, Катя тихонько проскользнула мимо кухни, боясь, что её заметят. Но взрослым было не до неё. На полу валялись пустые бутылки, все за столом были пьяны.
“Скорее бы убежать, не хочу это слушать”, — подумала Катя.
Она выскользнула во двор и спряталась за покосившимся сараем — это было её убежище. Здесь тихо, не слышно криков. Часто она сидела тут, обхватив колени, сжавшись в комочек.
Так хотелось есть, что девочка даже заплакала, размазывая слёзы по лицу. Сколько себя помнила, родители всегда пили. Крики, бутылки, битая посуда, драки — вот что она видела каждый день.
Сейчас лето, тепло, можно убежать. А зимой, приходя из школы, Катя делала уроки и, если слышала скандал, забивалась в угол за кроватью. Ждала, пока крики стихнут. Боялась — под горячую руку могла попасть и она. Отец иногда поднимал на неё руку.
Время шло, а в её жизни ничего не менялось. Еды всегда не хватало. Катя привыкла мало есть, была худенькой. Особенно тяжело стало этим летом. Раньше хоть изредка мать бывала трезвой, а теперь — всё хуже.
Бабушки и дедушки у Кати не было. Отец вырос в детдоме, бабушка умерла, когда девочка только родилась. Соседи жалели, девочки в школе делились с ней булочками, не обижали.
Сегодня, сидя за сараем, Катя всхлипывала и мечтала:
“Может, скоро мама с папой перестанут ссориться? Хочу, чтобы завтра всё стало по-другому, чтобы было лучше”.
Успокоившись, подняла голову и увидела на соседской груше спелые плоды. Небольшие, но некоторые с розовым бочком. Смотрела на них заворожённо — так хотелось есть.
“Вот бы сорвать… Но если поймают, скажут — воровка”.
Долго раздумывала. Сквозь деревья виднелся старый двухэтажный дом. Катя знала, что там живёт пожилая женщина, видела её пару раз у калитки.
“Интересно, почему одна в таком большом доме?”
Дом казался ей огромным, ведь сама она была маленькой. Там жила Людмила Васильевна, ей недавно исполнилось пятьдесят восемь. Суровая с виду — сказались годы работы в милиции.
Соблазн пересилил страх. Катя нашла в заборе прогнившую доску и пролезла на участок. Огляделась, подошла к дереву — и улыбнулась. Под ним лежали упавшие груши. Схватив одну, впилась в неё зубами. Казалось, ничего вкуснее она не ела. Не заметила, как съела уже третью.
Не услышала, как подошла хозяйка. Людмила Васильевна — статная, с короткими тёмными волосами, в тёмных брюках и вишнёвой футболке — видела девочку раньше. Знала, какие у неё родители. Из окна мансарды было видно, как Катя прячется за сараем.
— Здравствуй, девочка, — сказала она тихо.
Катя вздрогнула, сжалась. Боялась, что сейчас накажут, как дома. Подняла испуганные глаза, но увидела добрый взгляд.
— Здравствуйте.
— Как тебя зовут? — наклонилась женщина.
— Катя, — прошептала та.
— Катюша, ты, наверное, голодная. Пойдём, попьём чай с вареньем. Мне одной скучно. Можешь звать меня тётей Люсей.
Девочка не верила своим ушам. Пошла следом, заглядывая в чистый, уютный дом — такого она не видела никогда.
— Умойся, помой руки, потом за стол, — показала Людмила Васильевна.
На столе — чай, печенье, конфеты, клубничное варенье, бутерброды. Катя ела, не поднимая головы, было видно, как она голодна. Женщина смотрела с грустью.
У неё была хорошая жизнь: работа, муж (умер четыре года назад), друзья. Но детей Бог не дал. Глядя на Катю, сердце сжималось.
Когда девочка наелась, оживилась, не забыла сказать “спасибо”.
— А родители твои где? — осторожно спросила Людмила Васильевна.
Катя махнула рукой в сторону дома.
— Там… они не одни.
Больше расспросов не было.
— Приходи, когда захочешь, хоть каждый день. Я дома, не работаю. Хочешь, фотоальбом покажу?
Катя кивнула. Не хотелось уходить. А тётя Люся решила накормить её блинами с творогом.
Так началась их дружба. Пять дней подряд Катя приходила утром. Завтракали, обедали вместе. Женщина купила ей новое платье, угощала пирогами. Рассказывала истории.
Впервые Катя почувствовала тепло. Возвращаясь домой, ложилась и мечтала:
“Вот бы тётя Люся была моей мамой…”
А Людмила Васильевна плохо спала. Жалела девочку. Но однажды Катя не пришла. Ждала день, второй — её нигде не было. Только пьяный отец шатался по двору.
Не выдержала, на третий день пошла к ним. Во двор, заросший бурьяном. Дверь открыла мать Кати, за ней — отец, злой и пьяный.
— Где Катя? — строго спросила Людмила Васильевна.
— Забрали, — буркнула мать.
— О”А чтоб ты сдохла, старая, не лезь не в своё дело!” — прохрипел отец, хлопнув дверью перед её носом, и Людмила Васильевна, стиснув зубы, пошла прямо в опеку — ведь если не она, то кто теперь поможет Кате?
