Он не должен знать.
Анна стояла у подъезда старой хрущёвки, пальцы сжимали мятый листок с адресом, который она выведала через знакомых. Двенадцать лет… Целых двенадцать лет прошло с тех пор, как она оставила своего новорождённого сына.
— Что ты творишь? — прошептала она себе под нос. — Думаешь, тебе тут рады?
Но ноги словно вросли в асфальт. Уйти она не могла, как и войти. В голове всплывали воспоминания о том дне, когда она, двадцатидвухлетняя дура, поддалась страху и совершила ошибку, за которую расплачивалась всю жизнь.
Её бывший муж Дмитрий был ходячим примером того, как не надо выбирать мужа. Красивый, харизматичный, с острым языком — и совершенно беспутный. После свадьбы выяснилось, что у него две страсти: водка и карты. Квартиру, которую её родители подарили им на свадьбу, он ухитрился проиграть за полгода.
— Не переживай, рыбка, — целовал он её в макушку. — Всё отыграю, вот увидишь. Просто не заходит пока.
Когда Анна узнала, что беременна, Дмитрий пропал на три недели. Вернулся побитый, небритый, с синяком под глазом.
— Долги отдавал, — буркнул он в ответ на её слёзы. — Слушай, может, ну его, этого ребёнка? Нам не до этого сейчас.
Это был последний гвоздь в гроб их брака. Анна подала на развод на седьмом месяце. Родители поддержали, но с условием — никакого контакта с Дмитрием.
Роды были тяжёлыми. Мальчик родился слабым, врачи боролись за его жизнь. А потом, когда кризис миновал, в палату ворвался пьяный Дмитрий.
Охрана выдворила его, но на следующий день он явился трезвым, с цветами и машинкой.
— Ань, прости, — бубнил он, стоя на коленях в больничном коридоре. — Я исправлюсь, клянусь. Дай мне шанс.
Мать, всегда ненавидевшая этот брак, устроила скандал.
— Либо отказываешься от ребёнка и едешь с нами в другой город, либо нам ты больше не дочь! — кричала она. — Выбирай: мы или этот плод пьяницы!
Анне было двадцать два. Тяжёлые роды, развод, предательство. Ни работы, ни жилья, ни сил бороться. И она совершила непростительное.
Вспомнив, как мать Дмитрия, Галина Петровна, забирала малыша, Анна почувствовала, как в горле перехватывает. Та смотрела на неё с таким презрением, что хотелось исчезнуть.
— Подпиши здесь, — холодно бросила она, протягивая бумаги. — И можешь идти.
Последующие годы Анна пыталась забыть. Переехала с родителями в Новосибирск, окончила курсы бухгалтеров, устроилась на работу. Потом родители погибли в аварии, оставив ей маленькую квартиру и долги. Она выкарабкивалась как могла.
Личная жизнь не клеилась. Дважды пыталась построить отношения, но как только речь заходила о детях, она убегала. Как объяснить мужчине, что у тебя есть сын, которого ты бросила?
А потом, полгода назад, ей поставили диагноз. Операция прошла успешно, но врач сказал прямо:
— Детей у вас больше не будет, Анна Викторовна. Мне жаль.
И тогда она поняла — надо попытаться. Хотя бы увидеть его, убедиться, что он в порядке.
Дверь подъезда хлопнула, и на улицу вышел подросток в спортивке. Анна застыла. Это был он — те же карие глаза, тот же упрямый подбородок. Только не младенец, а двенадцатилетний парень.
— Вы кого-то ждёте? — спросил он, придерживая дверь.
— Я… да… то есть нет, — пробормотала Анна.
Парень пожал плечами и пошёл дальше. А она стояла и смотрела ему вслед, не в силах пошевелиться.
— Эй, Ванька! — крикнул кто-то с детской площадки. — Шустрее, а то без тебя начнём!
Ванька. Его звали Ваня. Она даже имени не знала.
Анна развернулась, чтобы уйти, но через несколько шагов остановилась. Нет, так нельзя. Надо хотя бы попытаться.
Она вернулась и нажала кнопку домофона. В динамике раздался знакомый голос:
— Кто там?
— Галина Петровна? Это… это Анна. Можно подняться?
Долгая пауза. Затем щелчок замка.
Квартира почти не изменилась. Те же обои, тот же запах — валерьянка и пироги. Галина Петровна постарела, но держалась прямо.
— Зачем пришла? — спросила она без предисловий.
— Я… хотела узнать, как он. Как Ваня.
— Откуда знаешь, как его зовут?
— Только что видела внизу. Друзья его позвали.
Галина Петровна усмехнулась:
— Ну что ж, иди на кухню. Раз пришла — поговорим.
За чаем выяснилось многое. Дмитрий так и не исправился. Пился, играл, влезал в долги. Год назад его нашли мёртвым в подворотне — то ли сердце, то ли помогли.
— Я одна его растила, — рассказывала Галина Петровна. — Пенсия маленькая, но справлялись. Ваня у меня умница — учится хорошо, в секцию бокса ходит. Тренер говорит, подающий надежды.
— А он… знает обо мне?
— Знает, что мать умерла при родах. И не смей ему ничего рассказывать! — голос её стал жёстким. — Ты сделала выбор двенадцать лет назад.
— Я знаю. Не хочу ничего рушить. Просто… хотела убедиться, что у него всё хорошо.
— А что б ты сделала, если бы было плохо? — Галина Петровна пристально смотрела на неё. — Явилась бы спасительницей?
Анна молчала. Что она могла ответить?
— У меня был рак, — вдруг сказала она. — Всё вырезали. Детей больше не будет. И я подумала…
— Что теперь можно вспомнить о брошенном сыне? — закончила за неё Галина Петровна. — Нет, милая. Так не бывает.
— Я могу помочь? Деньгами?
— Деньги нам не помешают. Но не твои. Мы с Ваней справимся. Всегда справлялись.
В прихожей раздались шаги — вернулся Ваня.
— Ба, есть хочу! — крикнул он с порога.
— Иди мой руки, сейчас накрою, — отозвалась Галина Петровна и понизила голос: — А ты уходи. И больше не приходи.
Анна встала. В дверях кухни появился Ваня — раскрасневшийся, с растрёпанными волосами.
— О, у
