**Дневник Егора Степановича**
В жизни у нас всякое бывает — кто-то с роднёй ссорится навек, а у чужих людей вдруг души сходятся. Вот и у меня так вышло.
Сейчас мне семьдесят пять, и хоть годы дают о себе знать, но одиночеством не страдаю. В молодости звали меня Григорием, а теперь все величают Егорычем — так и короче, и теплее. А мне хоть бы что.
Женился я поздно, в двадцать шесть. В деревнях тогда парни рано под венец шли, а я всё приглядывался. Местные девки мне не нравились.
— Гришка, долго ещё холостяком будешь маяться? — допекала мать.
— Да ладно, — отмахивался я. — Успею ещё ярмо на шею надеть. Гляжу на друзей — жёны вечно ворчат, дети чего-то просят. А я себе на уме!
Девки, правда, за мной глазёж вели — парень я был видный, работящий, да и хозяйство крепкое вёл. Не пил, не курил — мечта любой невесты. Но судьба, видно, готовила мне другой путь.
Работал я в «Сельхозтехнике» шофёром, часто по району ездил. Как-то мать и говорит:
— Завтра в Лиховку поедешь, запчасти везти. Собери-ка мне узелок, далеко дорога.
— Ладно.
— А к тётке Аграфене загляни, она к нам собралась. Подвези.
Тётка Аграфена, сестра матери, оказалась хитрой бабкой. На обратном пути она вдруг говорит:
— Гриша, завезём мешок картошки Наталье по пути.
Заехали. Выгрузил я мешок, а там — Наталья, вдова молодая, с дочкой Лизкой, пяти лет. Как взглянул на неё — сердце ёкнуло. Тётка тут же смекнула:
— Дело-то на лад идёт…
Не спал я потом ночами — запала Наталья в душу. Через неделю тётка снова подсуетилась:
— Завези-ка Наталье спицы, носки Лизавете вязать хочет.
Заехал. Наталья чаем угостила, разговорились. Уезжать не хотелось, но дорога дальняя.
— Можно я ещё приду? — спросил на прощанье.
— Приходи, дядя Гриша! — вдруг пискнула Лизка. — Ты нам нравишься!
Так через три встречи Наталья с дочкой переехали ко мне. Позже смекнул: тётка Аграфена подстроила всё — картошка Наталье была не нужна, у неё свой погреб полный. А вот познакомить нас — это да.
Жили дружно. Лизка в школу пошла, звала меня папой. Но с Натальей не сложилось. Я человек аккуратный, а она — что бросит, там и лежит. Сначала терпел, потом замечания начал делать.
— Какой же ты мужик, коли за бабскими тряпками ходишь! — кричала она.
Лизка, правда, за мной тянулась — в комнате у неё всегда порядок. Но Наталья и её одёргивала.
А потом гром грянул.
— Надоел! Ухожу! — заявила Наталья.
— Мама, я не хочу! — плакала Лизка.
— Какой он тебе папа? Нет у тебя отца!
Разошлись. Больше всего жалел я Лизку.
Завел пасеку. Дело пошло — мёд у меня был первый сорт, народ расхватывал. Как-то приехала покупательница, Раиса, осмотрела хозяйство и вдруг говорит:
— Почему одиноки?
— Была жена, да не срослось.
— А может, попробуем? — прямо спросила.
Жить начали без штампа. Но Раиса за два месяца поняла: деревня — не её. Уехала, а я даже облегчённо вздохнул.
Прошли годы. И вот однажды во двор заходят две женщины.
— Папа, неужели не узнал?
— Лизка?!
— Теперь Елизавета. А это моя дочь, Маша.
За калиткой стоял муж её, Сергей.
— Мы тут дом купили. Сергею врач деревенский воздух велел.
— Вот и славно! Теперь у меня семья есть.
— Мама два года назад умерла…
— Жаль. Но теперь вы мои.
Соседи гостей на праздники ждут, а у меня годами пусто было. Теперь и я, как все.
**Вывод:** Жизнь — как река, крутит-вертит, но к тем, кто сердцем чист, она всегда поворачивается лицом.
