В жизни не только бабам не везёт с семейным счастьем, но и мужикам тоже. Иван — один из таких. Стоит он перед зеркалом, чешет затылок и думает: что же с ним не так?
— Тридцать восемь стукнуло, а счастья так и не видать. Два раза пытался семью завести — официально один, второй раз так, без росписи. И всё коту под хвост. Где ж моя доля? Почему мне одни непутевые попадаются? Или я не там их ищу?
Иван — душа нараспашку. Всем помочь, всех пожалеть стремится. Даже соседи качают головами:
— Вань, да тебя бы в добрые волшебники. На всех жалости не хватит, всех не обогреешь.
А он такой уж по натуре. Живёт с родителями в деревне, в добротном доме, хозяйство большое. Руки золотые — и сварщик, и шофёр, и плотник, и стиралку починит, и с электрикой разберётся. Потому в деревне его нарасхват. Да ещё и на вахту уезжает — деньги хорошие привозит. Только приедет отдохнуть — тут же мужики с просьбами наваливаются.
— Сынок, да когда же ты себе отдых найдёшь? — ворчит мать. — На вахте горбатишься, дома опять за работу. Совсем себя не жалеешь.
— Мам, ну людям-то помочь надо.
— Люди, сынок, хитрые. Бесплатно работаешь — вот и лезут. Других за деньги нанимать не хотят.
— Да ладно, не обеднею, — отмахивается Иван.
В двадцать два года женился он на Гале. Молодая, бойкая, на два года младше. Матери не по нраву пришлась.
— Жену надо тихую да скромную брать, а не эту вертушку. В свои двадцать уже бог знает что повидала, а ты за месяц сговорил. Кто тебя в загс-то так торопил? — ворчала старуха.
— Мам, тебе всё не так. Что ни сделай — всё не угодил. Ну чем Галка тебя не устраивает? Бойкая — ну и ладно. Мне как раз такая и нужна, я сам-то тихий. Мужики бывают шустрые, а я — нет.
— Ладно, молчу, — вздыхала мать. — Только потом не жалуйся. Мог бы к нашей соседке Наталье присмотреться — девица скромная, хозяйственная, по вечерам дома сидит, никто худого слова не скажет.
Жили у родителей, правда, у Ивана отдельный вход был. Так что свекровь с невесткой редко сталкивались. Хозяйство вели сообща — Иван с отцом за скотиной ухаживали, мать только корову доила.
Как только Иван на вахту уезжал — у Гали начиналась разгульная жизнь. Приметила: свет у стариков погас — значит, спать легли. Тихонько одевалась и через огород уходила — калиткой со двора не шла, из окон свекрови видно. В клуб бегала на танцы, а после провожали её то местные парни, то заезжие из соседнего села.
Однажды свекрови плохо стало. Отец Ивана пошёл на половину сына — самого-то дома не было. Дверь открыта, ночь на дворе, а Гали нет. Растерялся старик.
— Где ж эта Галка шатается? Мужа нет дома — и её след простыл, — пробурчал и к соседке пошёл.
Зоя, Наташина мать, прибежала, тонометр принесла, таблетки дала — давление у старухи сбила.
Утром свекор к Гале подошёл, а та только с постели поднялась, будто ни в чём не бывало.
— Где ночью шлялась? Приспособилась, пока не проверяют — гуляй да хвостом виляй!
— Дома спала, — буркнула Гала, не зная, что свекор в час ночи у них был.
— Не ври! Я в час ночи приходил…
— А тебе что от меня в ночи понадобилось? Витьку скажу — он тебе устроит! — огрызнулась невестка.
— Матери плохо было, думал, помощь понадобится. Пришлось к Зое бежать.
— Ладно, не кипятись. У матери тоже плохо стало — вот у неё до трёх часов и просидела, — соврала Гала, а свекор задумался: а вдруг и правда?
Родители Ивану ничего не сказали. Но однажды он с вахты на неделю раньше вернулся. Поздно было, на станции земляка Сергея встретил — тот тоже с поезда. Транспорта нет — пешком пошли, километра три по лесной дороге. Вдвоём веселее, да и Сергей фонарь прихватил.
Иван в окно постучал — так всегда делал, когда с вахты возвращался. Там спальня была. Но Гала долго не открывала, потом возня послышалась, и вдруг кухонное окно распахнулось. Подошёл — а там мужик в окно вылезает.
Иван остолбенел. Гала дверь открыла, выпустила того, а тот, голову опустив, юркнул мимо мужа и был таков.
— Это кто?! — рявкнул Иван.
— Никто. Какая тебе разница? Мужик и всё тут.
— А я и не знал, что ты такая… гулящая. Мужа нет — жена в пляс…
Наутро Гала с вещами к матери ушла. Через месяц Иван на развод подал.
— Ну что, сынок, понял теперь, почему я про Галку так говорила? — качала головой мать.
— Ладно, мам, было да сплыло, — отмахнулся Иван.
А через время Гала к нему пришла:
— Ребенка оставлять или нет? Твой ведь.
— Раз мой — рожай. Помогать буду.
Вот уже девять лет Иван алименты платит, сыну одежду покупает. Как что понадобится — Гала сразу к нему:
— Ванька куртку порвал, новые ботинки нужны…
Иван никогда не отказывает. Мать ворчит:
— Дурак ты, Вань. Да кто ж тебе сказал, что он твой? Люди говорят — ни лицом, ни характером в тебя не вышел.
— Пусть говорят. Галка сказала — мой. Значит, не брошу.
После Галы сошёлся с Надей из соседнего села. Та с дочкой маленькой одна жила. Помогал и Галиной, и Надиной дочке расти. В загс не ходили — так жили. Надя не возражала. У Ивана и поселились. С родителями Надя быстро поладила. Мать хвалила:
— Молодец, Надька. И сено корове даст, и подоить может. Ничего плохого не скажу.
Прожили они лет десять. Как-то Надя и говорит:
— Мать заболела. Поеду с дочкой в село, ухаживать.
— Может, и мне с тобой? — предложил Иван.
— Нет, пока не надо. Если что — позову.
Уехала. Иван навещал, деньги привозил — девочке на одежду. Надя не отказывалась.
Прошло полтора года. Встретил как-то знакомого из Надиного села, тот и спрашивает:
— Вань, ты что, Надюху выгнал?
— Нет, мать у неё болеет, ухаживает.
— С
