Лидия Петровна стояла у окна и смотрела на соседний двор, где молодая женщина развешивала бельё на верёвке. Чужая в доме, который должен был принадлежать ей. В доме, где прошло её детство, молодость, где умерла мать.
— Лида, чего застыла? — окликнула её младшая сестра Галина, входя на кухню с покупками. — Чай стынет.
— Да так, смотрю, — вздохнула Лидия Петровна, отходя от окна. — Как она там хозяйничает.
— Хватит себя мучить, — Галина разложила продукты по полкам. — Что сделано, то сделано.
— Тебе легко говорить. У тебя своя квартира, а я у тебя на шее сижу.
— Не неси ерунду. Ты мне не в тягость.
Лидия Петровна села за стол, взяла остывшую чашку. Чай был горький — сахар экономили. С тех пор как дом перешёл к чужой, денег стало не хватать. Пенсия маленькая, а жить приходилось вдвоём.
— Галя, помнишь, как мама говорила про завещание? — спросила она, помешивая ложечкой.
— Конечно. Говорила, дом наш, пополам.
— Вот именно. Пополам. А досталось всё этой Маргарите.
Галина тяжело опустилась на стул. Тема завещания больно отзывалась в сердце у обеих.
— Лида, мы сто раз обсуждали. У мамы в последние годы голова не работала. Врачи говорили — деменция.
— Но завещание же у нотариуса заверяли! Были свидетели. Как могли разрешить больной всё на сторону отдать?
— Маргарита не чужая. Она ухаживала за мамой, когда та слегла.
— Ухаживала! — фыркнула Лидия Петровна. — Пару месяцев посидела, таблетки подавала. А мы что, тридцать лет маме не помогали?
Галина промолчала. Обе знали — несправедливо, но изменить уже ничего нельзя. Суд проиграли, дом отошёл Маргарите — дальней родственнице, появившейся в их жизни лишь в последние годы.
Звонок в дверь прервал тяжёлое молчание.
— Я открою, — поднялась Галина.
В прихожей зазвучали голоса, и вскоре на кухню вошла племянница Ирина — дочь покойного брата.
— Здравствуйте, тётя Лида, тётя Галя, — поцеловала она обеих в щёку. — Как живёте?
— Да так, потихоньку, — ответила Лидия Петровна. — А ты как? Работа есть?
— Всё нормально. В отпуск скоро, на Чёрное море. Хотела спросить — может, деньги нужны? Могу немного помочь.
Галина с Лидой переглянулись. Ирина всегда была доброй, но сейчас её слова особенно тронули.
— Спасибо, Иришка, — сказала Галина. — Пока справляемся.
— Ну ладно, если что — скажите. А вообще новость у меня. Помните Маргариту, которая бабушкин дом получила?
Лидия Петровна напряглась.
— Конечно помним. Что с ней?
— Она дом продаёт! Вчера объявление в интернете видела. Три миллиона просит.
— Что?! — Лидия Петровна вскочила. — Продаёт?!
— Ну да. Говорит, дом старый, ремонт дорогой, а ей квартира в Москве нужна.
— Не может быть, — прошептала Галина. — Мама же хотела, чтобы дом в семье остался.
— Какая теперь семья, — горько усмехнулась Лидия Петровна. — Чужая тётка получила и делает что хочет.
Ирина неловко переминалась.
— Тётя Лида, может, поговорите с ней? Вдруг согласится вам дешевле отдать?
— На что покупать? — развела руками Лидия Петровна. — У меня пенсия — двенадцать тысяч, у Гали — пятнадцать. Где нам три миллиона взять?
— Может, кредит оформите?
— В нашем возрасте? Мне семьдесят, Гале — шестьдесят пять. Кто нам даст?
Ирина вздохнула.
— Обидно. Дом-то хороший был.
— Был, — эхом отозвалась Лидия Петровна.
После ухода племянницы сёстры долго молчали. За окном садилось солнце, заливая кухню золотистым светом.
— Знаешь что, — вдруг сказала Лидия Петровна, — пойду я к ней. К этой Маргарите.
— Зачем? — удивилась Галина.
— Поговорю. Может, совесть проснётся.
— Лида, не надо. Только хуже будет.
— А что мне терять? Дом уже не наш.
Наутро Лидия Петровна надела лучшее платье и пошла к родному дому. Идти было недалеко, через три улицы, но каждый шаг давался с трудом.
Дом выглядел запущенным. Забор покосился, калитка скрипела, в огороде — заросли бурьяна. Лидия Петровна сжала губы, вспомнив, как мама содержала двор в идеальном порядке.
Она постучала. Открыла Маргарита — женщина за сорок, полноватая, с недовольным лицом.
— А, это вы, — бросила она, узнав Лидию Петровну. — Вам чего?
— Здравствуйте, Маргарита Сергеевна. Можно поговорить?
— О чём?
— Пустите, пожалуйста. На улице неудобно.
Маргарита нехотя пропустила её внутрь. В прихожей пахло сыростью и грязной посудой. Лидия Петровна с болью смотрела на облупившиеся стены.
— Проходите на кухню, — буркнула Маргарита.
Кухня была в ужасном состоянии. Грязная посуда, заляпанная плита, окна заклеены плёнкой.
— Садитесь, — кивнула Маргарита на стул. — Только быстро, у меня дела.
Лидия Петровна осторожно присела.
— Маргарита Сергеевна, я слышала, вы дом продаёте.
— Ну и что?
— Понимаете, это наш родной дом. Мы здесь выросли, родители здесь жили. Он нам очень дорог.
— И что с того?
— Может, продадите нам? Денег у нас немного, но можно о рассрочке договориться…
Маргарита засмеялась — смех был злой, неприятный.
— Рассрочка! От нищих старух! Да вы с ума сошли?
— Пожалуйста, не говорите так. Мы готовы на любые условия.
— Любые? — переспросила Маргарита. — А где вы были, когда ваша мать болела? Кто её к врачам возил? Кто лекарства покупал?
— Мы помогали, как могли…
— Как могли! — передразнила Маргарита. — Раз в месяц зайти с пакетом продуктов — это помощь? А кто её каждый день кормил? Кто убирал? Кто ночами не спал?
Лидия Петровна потупила взгляд. В словах Маргариты была правда. В последние годы мать требовала постоянного ухода, а у сестёр были свои заботы.
— Я понимаю, вы много сделали для мамы, — ти
