Тихий гул московской элиты разливался по фешенебельному ресторану, смешиваясь с нежным звоном хрустальных бокалов. Артём Захаров, человек, чьё имя десятилетиями гремело в залах заседаний, восседал за центральным столиком. Его осанка безупречна, дорогой костюм сидит идеально, а рядом — его супруга, Виолетта Морозова, в роскошном вечернем платье. Годы Артём олицетворял собой железную выдержку — несокрушимую, неприступную.
Но сегодня этот образ дал трещину.
Официантка с подносом ловко подошла к их столику. Лет двадцати, без макияжа, в простой форме, но с какой-то врождённой грацией. Ставя перед Артёмом тарелку, она на секунду встретилась с ним взглядом.
И он окаменел.
Что-то в её глазах ударило, как волна — знакомая черта, будто отголосок из прошлого.
Ровно пятнадцать лет назад.
— Всё в порядке, господин? — спросила она, заметив его оцепенение.
Голос у Артёма дрогнул. — Как… как тебя зовут?
Девушка слегка нахмурилась. — Карина, господин. Карина Белова.
Виолетта сжала губы. — Артём, что ты делаешь? Она всего лишь официантка.
Но он не мог оторвать взгляд. — Карина… а фамилия твоя настоящая?
Она отвела глаза. — Не знаю. Я из детдома. Меня подбросили младенцем.
Бокал выскользнул из руки Артёма, разбившись о пол. В ресторане воцарилась тишина.
Виолетта побледнела.
Пятнадцать лет назад Артёму сказали, что его новорождённая дочь погибла. Он до сих пор помнит, как сжимал в больнице розовое одеяльце, рыдая впервые за годы. Виолетта была рядом, твердя, что это неизбежность.
А теперь… вот она. Каждая клетка кричала: *Она моя*.
— Сколько тебе лет? — голос его дрожал.
— Шестнадцать почти, — осторожно ответила Карина.
Вилка Виолетты звякнула о тарелку.
Артём резко поднялся. — Нам нужно поговорить. Сейчас.
Карина растерялась. — Но я работаю…
— Я оплачу твой перерыв, — он повернулся к менеджеру.
Виолетта вцепилась ему в руку. — Артём, опомнись!
Но он уже выводил Карину на улицу. — Хоть что-то осталось с детства? Родимое пятно?
Она дотронулась до шеи. — Звёздочка здесь. И… меня нашли в розовом одеяле с буквой «Е».
Артём едва не задохнулся. *То самое одеяло*.
— Ты моя дочь, — прошептал он.
Карина отпрянула. — Вы что, смеётесь?
— Мне сказали, что ты умерла, но… ты вылитая мать.
— Я… не понимаю…
Виолетта вышла следом, лицо её было как каменная маска. — Артём, хватит пугать девочку!
Но он не сводил с неё ледяного взгляда. — Ты знала. Все эти годы.
Виолетта лишь холодно бросила: — Тебе показалось.
— Ты украла её у меня. Заставила поверить, что она мертва!
Карина задрожала. — То есть… вы меня отдали?
— Твой отец был слишком занят своими миллиардами, — прошипела Виолетта. — Я поступила правильно.
— Довольно! — Артём взорвался. — Я оплакивал её из-за тебя!
— Ты выбрал бы её вместо меня, — Виолетта бросила это как приговор.
Карина в слезах рванула прочь.
Дальше — как в детективе. Частный сыщик, поддельные документы, взятка детдому. Виолетта сдалась с криком: «Да, я всё подстроила! Ты жил только для неё!».
Артём выгнал её в тот же вечер.
Но Карине было нелегко. Роскошная квартира, слуги, тишина — всё казалось чужим.
Однажды за ужином Артём застал её, грустно ковыряющую вилкой салат.
— Не нравится? Я закажу что-то другое.
— Не в еде дело, — она вздохнула. — Я здесь… как музейный экспонат.
Он сел рядом. — Деньги — не семья. Ты для меня важнее всего.
— Правда?
— Я уже потерял тебя однажды. Дай мне шанс всё исправить.
Постепенно Карина начала верить. Вернулась в школу, теперь под настоящей фамилией. Артём ходил на все её концерты. Впервые в жизни она чувствовала — её любят не из долга, а просто так.
Виолетту осудили за подлог и похищение.
В день суда Карина спросила шёпотом: — Можно я буду называть тебя папой?
Артём не сдержал слёз. — Я ждал этого пятнадцать лет.
