**Бумажный журавлик на улице раскрыл мне правду об исчезновении отца**
Моя жизнь не была ни интересной, ни осмысленной… пока я не увидела бумажного журавлика на мокром тротуаре. Он был сложен точь-в-точь так же, как те, что делал мой отец перед тем, как исчез двадцать пять лет назад.
Я был писателем, у которого закончились истории.
Ну, не совсем. Каждый четверг я сдавал статьи в журнал. Что-то вроде: «Как ваша любимая форма пасты характеризует ваш ум». Чтиво лёгкое, без глубины.
Но моя редактор, Елена, хотела большего.
— На этот раз напиши что-то настоящее, Артём. С душой. Чтобы читатель прочувствовал, — сказала она во время звонка по Zoom, щурясь за кривыми очками и потягивая чай из кружки с надписью «Слово — не воробей».
— Ладно. Может, добавлю хэппи-энд и пару слезинок для алгоритмов.
Она даже не моргнула. Просто уставилась на меня и… щёлк. Звонок прервался.
— Отличный разговор, — буркнул я в пустоту.
Я закрыл ноутбук и откинулся на спинку стула. В квартире пахло корицей и старыми книгами. Было тихо. Так тихо, что в ушах звенело, будто сама тишина дразнила меня.
Мой парень, Денис, часто говорил, что любит мою «неприхотливость». Ну да, конечно. На самом деле «неприхотливость» — это просто усталость.
Денис работал в местном отделе полиции, что делало всё ещё ироничнее. Он приходил с историями о пропавших людях, странных ограблениях, ночных вызовах из-за «странных звуков». Настоящие дела. Дела, которые что-то значили.
А я?
Я проводил ночи в спорах с метафорами.
— Мы оба что-то ищем. Просто у него для этого есть жетон.
Я накинул куртку. Без цели. Просто нужно было выйти.
На улице мимо проходили люди. Я свернул налево. Потом направо. Потом просто шёл, пока что-то не остановило меня.
У водостока лежал яркий бумажный журавлик. Аккуратно сложенный. Я поднял его и заметил двойной сгиб под крылом.
— «Тайный знак»…
Так складывал отец. Он делал журавликов из салфеток в кафе, из билетов на автобус, из чеков.
— Этот — для тех, кто смотрит внимательнее, — говорил он, показывая двойной сгиб.
Я не видел таких больше двадцати пяти лет. Отец исчез, когда мне было двенадцать. Без объяснений.
— Некоторые мужчины не созданы для семьи, — твердила мать, словно заученную роль.
Вдруг раздался голос:
— Эй, это моё!
Мальчик в красной шапке смотрел на журавлика в моей руке, будто я украл его сокровище.
— Ты его обронил?
— Его купила мама. У того дяди.
Он показал на переулок с цветочными лавками. Подошла женщина, взявшая его за руку.
— Извините, он вечно всё теряет.
— А где вы его купили?
— У мужчины за углом. Он там до шести. Все зовут его Степан.
Впервые за месяцы во мне что-то дрогнуло. Любопытство. Я не знал, зачем, но понял одно: мне нужно найти того, кто складывает этих журавликов.
***
На следующий день я вернулся. У цветочного магазина собрались дети. Они сидели на корточках, хлопали в ладоши.
— Ещё! Сложи дракона!
Я прислонился к стене, наблюдая.
На картонной коробке сидел мужчина в потрёпанном пальто. Его руки быстро складывали бумагу — лису, лягушку, жирафа из старого билета.
— Дракон готов, — сказал он, поднимая игрушку.
Дети рассмеялись и разбежались. Я подошёл ближе.
— Вас зовут Степан?
— Так называют.
— Вы делаете этих журавликов?
— Нет, — сухо ответил он. — Их складывает домовой из районной библиотеки.
Я улыбнулся.
— Вчера я нашёл журавлика с двойным сгибом. Мой отец называл это «тайным знаком».
Его руки замерли.
— Вы писатель?
— Угадали.
— Значит, у вас больше кофе и меньше вина, чем у поэтов.
Он взял листок и стал складывать.
— Вы продаёте их?
— Дизайнер берёт для интерьеров. Говорит, «добавляют смысла». А я просто складываю.
Я положил сто рублей и взял бумажную лису.
Его глаза… В них было что-то знакомое.
***
На следующий день я пришёл к матери.
Её дом стоял на окраине, за заросшим кустами сирени. Старый пёс Шарик встретил меня ворчанием.
— Привет, мам.
Она подняла глаза от вышивки.
— Ты рано.
— Принёс цветы.
— Ещё одна ваза, которую мне мыть, — усмехнулась она, но взяла их.
Мы пили чай. Пар клубился между нами.
— Мам… я, кажется, нашёл отца.
Она замерла.
— Он складывает журавликов. Точь-в-точь как папа.
Я достал журавлика. Она посмотрела на него.
— Не помню такого.
— Он делал их из салфеток, помнишь?
— Даже если это он… — мать сжала губы. — Я прожила без него двадцать пять лет.
— Но ты любила его.
— Я любила мужчину, который дарил мне сирень. Не того, кто исчез.
— В какой день он пропал?
— На Троицу. Ушёл за цветами и не вернулся.
Я спрятал журавлика и ушёл.
***
Денис помог найти старые отчёты.
— В день Троицы двадцать пять лет назад… — он прокрутил экран. — Нашли мужчину без памяти. Госпитализировали. Выписали.
— Это он.
Вечером я вернулся к Степану с двумя стаканами чая.
— Я не помню, кто я, — сказал он. — Очнулся в больнице. Голова болела. Выбрал имя и стал жить.
— Хотите узнать правду?
Он посмотрел на меня.
— Думаю… да.
***
Мать встретила его в кафе.
Степан встал. Его лицо изменилось.
— Я вас знаю…
Он достал бумагу и сложил белого журавлика.
— Вы всегда любили белых, — прошептал он.
— Арсений…
Это было имя моего отца.
Я не заплакал. Просто открыл блокнот.
Потому что наконец у меня была настоящая история.
