— Кому ты такая сдалась?
— Света, не снимай меня в профиль. Не надо, — Карина бросила злой взгляд на фотографа из их отдела. — Почему именно с этого ракурса?
— Карина Игоревна, я всех фотографирую, — замялась Света, которая кружила вокруг стола с гостями, щелкая камерой. — Хочу, чтобы все попали в кадр.
— Меня — только анфас и только оттуда. Понятно? Пожалуйста. Только прямо, вот с этой точки. Спасибо, — отрезала Карина. — Коллеги, вернемся к контракту.
Гости удивленно смотрели на Карину Игоревну, но молчали. Она была начальницей, и ей можно было всё — даже командовать фотографом во время подписания сделки на десятки миллионов рублей.
Света теперь целенаправленно следила, чтобы Карина всегда смотрела в кадр и ни в коем случае не оказывалась в нём боком. Коллеги её предупреждали, но она забыла — и вот получила нагоняй. Хотя искренне не понимала, что плохого в профильных снимках. Всё ведь выглядело хорошо.
Но для Карины Игоревны не существовало «хорошо» или «нормально». Всё должно быть идеально. Так говорила ей мать:
— Катя, ты обязана быть идеальной. Для мужа, для детей, для коллег, для всего мира. Чтобы люди смотрели и думали: она безупречна.
— Мам, я стараюсь.
— Стараешься, но мало. Ты пошла в школу в мятом платье. Разве так можно? Почему не погладила, как я велела?
— Гладила, но складки остались… Я думала, не заметят, — опустила голову Катя.
— Если гладко — никто не увидит. Если помято — увидят все. Запомни.
— Хорошо, мам, — всхлипнула Катя. Ей было обидно и страшно разочаровать мать.
— И не трогай нос, Катя. Он у тебя и так большой. А когда плачешь — вообще на пол-лица. Ну и уродину мне бог послал… И горбинка эта. Когда у вас школьные фотографии?
— В среду.
— Потренируйся перед зеркалом — как сесть, как повернуться, чтобы нос не выпирал.
— Хорошо, попробую.
— Смотри прямо, чуть склони голову. Вот так, да.
Катя, с глазами, полными слёз, вертела головой у зеркала, но нос казался огромным под любым углом. Хотя, если бы мать не твердила об этом, возможно, она бы его и не замечала.
В таких разговорах мать часто повторяла: «Не будешь идеальной — замуж не возьмут. Останешься одна навек».
Это пугало Катю больше всего. И она работала над собой, чтобы стать той самой идеальной женщиной. Полноватое тело мучила диетами и пробежками. Никаких булочек, мороженого, шашлыка. Только ненавистная гречка, куриная грудка, огурцы и чай без сахара. Она стремилась быть идеальной в учёбе, зубрила всё от корки до корки. Ведь достойному мужчине не нужна толстая и глупая. Она должна быть красивой, умной, образованной, с хорошей зарплатой. Кому нужна содержанка?
Катя окончила экономический факультет, курсы маркетинга, постоянно училась. Она знала два языка, разбиралась в искусстве, литературе, живописи. Хотела быть идеальной профессионалкой и идеальной женой.
С Серёжей она познакомилась после вуза. Он был неплох, она — совершенна: высокая, стройная, ухоженная, безупречный маникюр, волосы уложены по ниточке, отглаженная блузка, стильные туфли. А ещё Карина прекрасно готовила — ведь путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Серёжа был из простой семьи, без особых талантов и амбиций. Работал юристом, копался в бумагах, звёзд с неба не хватал. Но красивый: высокий блондин с серыми глазами и длинными пальцами. Рядом с идеальной женщиной должен быть идеальный мужчина, верно? Он обратил на неё внимание, и Катя, боявшаяся одиночества, быстро его «окрутила». А Серёжа и не сопротивлялся: жена работала, содержала дом в чистоте, вкусно кормила и ухаживала за ним. Он всегда был сыт, носил выглаженные рубашки и начищенные ботинки. Вместе они напоминали картинку из рекламы счастливой семьи.
Через два года у Карины и Серёжи родился сын. Катя и тут всё взяла в свои руки. Она купила книгу «Как воспитать идеального ребёнка» и строго следовала инструкциям. Составляла рацион, покупала развивающие игрушки, выбирала самую модную детскую одежду — не дай бог кто-то подумает, что они экономят на ребёнке!
Для Карины было жизненно важно мнение коллег, друзей, соседей, даже незнакомцев. Как будто ей нужно было подтверждение, что она идеальна… такая, какой её делала мать. Катя завела дорогой телефон и соцсети. Там не было случайных фото или утренних селфи без макияжа. Нет, чтобы выложить один снимок, она делала сотни кадров, а потом ещё ретушировала их. Она часто устраивала семейные фотосессии. В её ленте появлялись счастливые кадры: она, любимый муж и гениальный сын.
Серёжа ненавидел эти съёмки — его жена становилась невыносимой в такие дни.
— Только не в профиль, — твердила Катя фотографу. — И с этого ракурса не надо.
— Дайте мне выстроить кадр, как я вижу. Если вы посмотрите друг на друга, будет очень тепло.
— Нет, делайте, как я сказала. Я плачу — вы выполняете. В профиль меня не снимать! — когда дело касалось её фотографий, Карина была беспощадна.
После съёмок уставший Серёжа ворчал:
— Зачем ты так, Кать? Фотографа-то за что?
— Чтобы не пришлось выкидывать снимки. Он нащёлкает как попало — и всё в мусорку.
— Что он может испортить? Мы все в порядке: ты с макияжем, я побритый, Алёшка в новом костюме.
— Много чего, Серёж. Например, снимет мой нос в профиль — и будет видна эта ужасная горбинка.
— Нос у тебя нормальный. И горбинка нормальная. Ты всю жизнь из-за него переживаешь.
— «Нормальный»? А должен быть идеальный!
Потом Катя накопила большую сумму и решилась на операцию. Уменьшить, подправить, сделать наконец идеальным. Но врачи отказали.
— Доктор, мне нужно исправить. Сколько стоит? Я заплачу.
— Дело не в деньгах, Карина Игоревна. Вот снимок — вам нельзя вмешательство. Риск, что перестанете дышать носом. Никто не возьмётся.
После нескольких консультаций Катя поняла: до конца дней будет жить с неидеальным носом. Пришлось смириться. Муж перестал убеждать её, что всё хорошо. А вот постаревшая мать не унималась: