Когда мой муж, Дмитрий, ушёл из жизни три года назад, мой мир перевернулся в одночасье.
Я потеряла человека, который был моим лучшим другом со студенческих времён — того, кто знал, как я люблю чай, кто смеялся над моими неудачными шутками и кто всегда держал меня за руку, когда мы переходили дорогу, даже после двадцати лет вместе.
У нас не было детей. Были мечты, планы и маленький дом, наполненный воспоминаниями, но не было детского смеха. И хотя я любила семью Дмитрия, с его сестрой, Ларисой, у меня всегда были… сложные отношения.
Для неё я была «женщиной, на которой женился Дмитрий» — но не «семьёй».
Через два месяца после похорон мне позвонила Лариса. Её голос был резким, почти деловым.
«Скоро получишь письмо, — сказала она. — Завесние Дмитрия оформлено. Должна знать… тебя в этом нет. Дмитрий хотел, чтобы всё осталось в семье.»
Её слова обожгли. «Осталось в семье»? Разве я не семья? Я была его женой двадцать лет. Мы делили всё — счета, мечты, горести, радости.
Я попыталась ответить спокойно.
«Лариса, мы с Дмитрием построили жизнь вместе. Я не понимаю…»
Но она перебила.
«Смотри, не хочу спорить. Таково его желание. Разберёмся с твоими вещами из дома, когда всё уладим.»
Когда связь прервалась, мои руки дрожали. Я даже не знала, о каком письме она говорила, но знала — должна дождаться его.
Через неделю пришёл толстый конверт от нотариуса, господина Соколова. Внутри было уведомление о прочтении завещания Дмитрия.
Лариса говорила так, будто меня исключили полностью, но в письме я явно значилась среди приглашённых.
Я позвонила господину Соколову, голос слегка дрожал.
«Мне сказали… меня нет в завещании. Стоит ли мне вообще приходить?»
Он удивился.
«Анна Сергеевна, уверяю вас, у вас полное право присутствовать. Более того, настоятельно рекомендую.»
Что-то в его тоне дало мне проблеск надежды.
Мы собрались в тихом кабинете.
Лариса сидела напротив, в окружении мужа и взрослого сына. Когда наши взгляды встретились, её губы искривились в самодовольной улыбке.
Господин Соколов начал с формальностей, затем раскрыл завещание. Голос Дмитрия — сохранённый в его словах — ожил в этой комнате.
«Моей сестре Ларисе оставляю старинные часы из родительского дома, в надежде, что они напомнят ей о нашем общем детстве.»
Улыбка Ларисы стала шире.
«Моему племяннику, Артёму, оставляю коллекцию автографов хоккеистов, зная, что она попадёт в хорошие руки.»
Затем господин Соколов сделал паузу, и мне показалось, что в его глазах мелькнул огонёк.
«А моей любимой жене, Анне, оставляю всё остальное имущество — включая наш дом, сбережения и личные вещи — в знак жизни, которую мы построили вместе, и с глубочайшей благодарностью за любовь и радость, что она принесла в мои годы.»
В комнате повисла тишина.
Лариса заморгала. «Погодите… этого не может быть. Дмитрий говорил мне…»
Господин Соколов прочистил горло.
«Это завещание было обновлено и подписано полтора года назад, в моём присутствии, при двух свидетелях. Оно действительно.»
Её лицо покраснело, но она попыталась взять себя в руки.
«Но дом был наш, семейный…»
«Нет, — тихо сказала я. — Дом был наш с Дмитрием. Мы купили его вместе. Мы сделали его домом.»
Впервые за месяцы мой голос звучал твёрдо и уверенно.
Оказалось, Дмитрий не только оставил мне всё, но и написал личное письмо для оглашения.
Господин Соколов развернул его.
«Аня,
Если ты это слышишь, значит, я не могу сказать тебе лично. Ты была моей семьёй с того дня, как мы встретились. Тот, кто говорит иначе, не понимает смысла этого слова. Хочу, чтобы ты была в безопасности, жила спокойно и помнила: семью создаёт любовь, а не кровь. Пусть то, что я оставляю, поможет тебе жить полной жизнью, и, пожалуйста, ухаживай за садом. Там я всегда чувствовал себя ближе всего к тебе.
— Дмитрий»
К моменту, когда господин Соколов закончил, мои глаза застилали слёзы. Даже Лариса отвела взгляд, стиснув челюсть.
Я могла злорадствовать. Могла бросить ей в лицо её же слова. Но сидя там, я поняла: победа не в том, чтобы доказать её неправоту, а в том, чтобы оправдать доверие Дмитрия.
В последующие недели я держалась от Ларисы на расстоянии. Не из-за обиды, а потому что мне нужен был покой.
Я погрузилась в уход за садом. Посадила ряды лаванды и ярких тюльпа.
