Помню, как будто это случилось ещё в далёком прошлом, когда в нашем доме на улице Большой Садовой в Москве всё пахло привычным шумом и пыльным ароматом московского утра.
Там, где каждый уголок казался частью огромного механизма, жила я — Варвара Васильева, всегда ответственный человек, к которому тянуло держать всё под контролем. В детском саду я замечала, как малыши аккуратно складывают игрушки обратно, в школе меня назначали старостой дежурной смены, в институте я возглавляла группу, а на работе собирала копейки на корпоративные праздники и подарки коллегам. Ответственность будто вплелась в мою душу, как нити в старинный платок.
Когда жильцы единодушно выбрали меня председателем подъезда, я не удивилась. Несмотря на юный возраст, я бросилась в работу с тем же задором, с каким наши предки бросались в дело.
— Варенька, на пятом этаже «Крыловы» шумят до ночи, нельзя отдохнуть, — жаловалась мне соседка, старушка Анна Петровна, с характером, как у медведя в берлоге.
Я пришла уладить дело, и так убедительно заговорила с нарушителями, что даже самые громкие жильцы признали вину и пообещали исправиться.
— Варенька, кто‑то просто бросает мусор в урну, не выносит в контейнер! — вздыхали соседи.
Я стояла, как статуя, и без пощады позорила их, заставив наш подъезд сиять чистотой, а цветочный горшок у входа наполнялся яркими цветами. Я гордилась порядком, иногда останавливаясь у дома, чтобы полюбоваться результатом труда. Всё шло, как по маслу, пока однажды к нам не подошёл бедный пёс.
Грязный, лохматый, со смешанным рыжим и чёрным окрасом, он прибежал к нашему дому, скривившись от боли, и свернулся под балконом, пытаясь пережить холодную ночь.
Сначала заметили его дети. Они подошли, но мамы, ощу, испугавшись, закричали:
— Отойдите! Это опасно!
Они схватили детей и отогнали бедное животное:
— Убирайся отсюда! Чёрт! Уходи!
Пёс попытался встать, но не смог. Пытался ползти, но и это было тяжело. Слёзы текли по его лицу, он тихо всхлипывал, глядя на крики людей.
Мамы растерялись, ситуация требовала решительных действий, но вызывать зоозащитников или полицию казалось излишним. И тогда я, Варя, вышла во двор — наш последний луч надежды.
— Там пёс! — воскликнули все в один голос. — Варенька, разберись! Опасно!
Я подошла к балкону, наш взгляд встретился — мой строгий, её испуганный. Пёс вздохнул, сделав ещё одну безнадёжную попытку оттолкнуться, но понял, что здесь ему помощи нет, а силы уже не хватает ни к походу, ни к делу. Его слабый стон прозвучал как жалобный крик.
Сердце сжалось.
— Похоже, у него ранен лапа, — громко произнесла я. — Нужен ветеринар.
Мамы переглянулись, думая только о том, чтобы не попасть в грязную ситуацию, и быстро увели детей в дом:
— Пора спать! Дети тоже спать! Давай, Варенька, решай!
И оставили меня одну с бездомным.
Я глубоко вздохнула, заглянула в сумку, посчитала, хватит ли у меня рублей на ветеринара. Не могла сама поднять пса — он был грязный и тяжёлый.
В поисках помощи я огляделась и увидела, как к подъезду подъезжает старый «Запорожец», которым часто передвигалась семья Крыловых. Из машины высаживался Лёня Крылов, улыбающийся паренёк.
— Ну что, целый дом в порядке! Какие кражи тут совершаешь? — поддразнил он, морося смехом.
— Помоги, — ответила я серьёзно, кивнув к балкону.
Лёня наклонился, заметил пса.
— Твой? — спросил он.
— Конечно, нет! — вспылила я. — Нужна помощь, но средств нет.
Он оглядел пса, потом свою машину и вздохнул:
— Знаю я свою маму Людмилу… она будет ругаться, если узнает, — сказал он, — но ради доброго дела сделаю всё.
Он достал из багажника старый тряпочный ковер, разложил его на сиденьях.
— Поехали спасать! Если будет драка, ты меня покрываешь! — предложил он.
— Договорились! — кивнула я и обратилась к псу: — Держись, малыш, к врачу идём. Не сдавайся.
Пёс позволил поднять его, не возражая. Я нежно гладила его всю дорогу, успокаивая шёпотом.
В ветеринарной клинике встретили нас молодой врач — Валерий, с густыми кудрями и серьёзным лицом. Он осмотрел пса, наложил гипс на повреждённую лапу и назначил лекарства.
— Нужно лежать, у него трещина, — сказал он.
— Он ещё беременный? — спросила я, удивлённо.
— Похоже, да, — кивнул он.
— Что же нам делать? — спросила я, почти в растерянности.
— Я не могу забрать его домой, — сказал Лёня Крылов, — Моя мама выгнёт его из дома.
— У меня тоже нет возможности, — добавила я тихо.
Нужно было быстро решить проблему.
— Соберём всех жильцов! Вместе придумаем, — предложил Лёня твёрдо.
— Надеюсь, получится, — поддержал его врач. — Через неделю обязательно вернём его к вам, я всё записал. Как вас зовут?
— Варвара, — ответила я.
— А, а как зовут пса? — спросил врач.
Мы переглянулись, имени не зная — ни бирки, ни ошейника.
— Агата! — первое, что пришло в голову.
Пёс поднял уши и посмотрел на меня.
— Тебе нравится имя? Будь Агата, хорошо? — спросила я нежно.
Пёс слегка фыркнул, словно согласился.
— Согласен, — улыбнулся врач. — Можно её взять, я уверен, у вас будет хорошая семья.
Когда мы вернулись к дому, уже стоял строгий взгляд Людмилы Крыловой у лестницы.
— Где ты был? — прорычала она, но, увидев Лёню с пёсом, замолчала, глаза её расширились от удивления.
— Люда, это пёсёнок… Прибыл к нам, даже беременный… Привели к ветеринару, — поспешно объяснил Лёня. — Хотели бы устроить ему место под балконом… Так жалко.
— Под балконом в такую стужу?! — воскликнула она. — Тепло ему нужно, уют!
— Мы хотим обсудить с соседями, — продолжил он. — Может, совместно придумаем решение.
К удивлению, Люда не возражала. Материнский инстинкт взял верх, и мы с Варой обошли квартиры, собрав всех на экстренное собрание.
Никто не хотел брать собаку, но предложили собрать деньги на будку под балконом и создать небольшую кассу на корм.
Так у Агаты появился собственный домик, будто крошечная копия нашего дома. Внутрёь его наполнили мягкими тканями, сделали удобный лежак. Пёс осторожно заполз, не напрягая больную лапу.
— Надо оформить всё официально, — предложила я. — Записать в протоколе, чтобы у охраны не было вопросов.
Жильцы быстро подписали, я отнесла документ в отдел полиции. Офицеры с пониманием приняли заявление и официально разрешили собаке находиться на территории дома.
Вернувшись к своей маленькой, но аккуратной квартире, я почувствовала чувство выполненного долга, однако сон всё ещё ускользал. После нескольких попыток оделась и пошла к будке посмотреть, как Агата чувствует себя.
— Как ты там? — спросила я, садясь на скамейку рядом.
Пёс тихо поскуливал. Было тепло, боль утихала, а главное — рядом был человек, в которого он начал доверять.
— Я приду ещё, — пообещала я. — Потом придумаем что‑то лучше…
Тогда я ещё не знала, куда меня заведёт судьба.
Я снова и снова везла Агату к ветеринару, пока она полностью не выздоровела. Молодой врач Валерий следил не только за красным пёсиком, но и за мной, честной и ответственной Варварой.
Валерий сделал мне предложение руки и сердца, а мы с Агатой переехали в его дачу за городом, где было место и людям, и животным.
Тем временем Люда Крылова узнала, что ждёт ребёнка; она заметила, как меняется природа вокруг, их квартира перестала быть самой шумной в доме, и когда родилась маленькая Ванечка, даже строгая Анна Петровна лишь улыбнулась, перестала жаловаться.
Четвёртый подъезд изменил жизнь всех жильцов к лучшему, хотя никто и не думал, что всё началось с того дня, когда красный пёс появился под балконом.
А я, Варвара, со временем переехала, но сохранила свой неугомонный добросердечный характер. Однажды, играя с Агатой и её щенком, я улыбнулась и подумала:
— Счастлива я… Спасибо, Вселенная! Всё началось с нашей Агаты, с пса четвёртого подъезда.