Меня была уволена по возрасту. На прощание раздавала коллегам розы, а начальнику оставила папку с результатами моего тайного аудита.
— Василиса, нам придётся расстаться, — сказал Геннадий тем самым «тёплым» голосом, которым он обычно включал, когда собирался совершить очередную хитрость.
Он откинулся в массивном кресле, скрестив пальцы на животе.
— Мы решили, что компании нужен свежий взгляд, новая энергия. Ты же понимаешь.
Я посмотрела на него, на ухоженное лицо, на дорогой галстук, который сама помогла ему подобрать к прошлогоднему корпоративу.
— Понимаю, — спокойно ответила я. — Новая энергия — это же Катя из ресепшн, которая путает дебет с кредитом, но ей двадцать два и она смеётся над всеми твоими шутками?
Он скривился.
— Не дело в возрасте, Василиса. Просто… твой подход уже слегка старомоден. Мы топчемся на месте, нужен прорыв.
Прорывом он повторял уже полгода. Я строила эту фирму с нуля, когда мы теснились в крошечном офисе с облезлыми стенами. Сейчас, когда офис стал блестящим, я, кажется, перестала вписываться в интерьер.
— Хорошо, — легко встала я, чувствуя, как внутри всё застывает. — Когда освобождают стол?
Мой спокойный тон, кажется, выбил его из колеи. Он ждал слёз, отговорок, скандала — чего‑то, что дало бы ему право почувствовать себя великодушным победителем.
— Можешь сегодня. Не торопись. Отдел кадров подготовит документы, компенсацию, всё как следует.
Я кивнула и направилась к двери. Уже схватившись за ручку, обернулась.
— Знаешь, Геннадий, ты прав. Компании действительно нужен прорыв. И, похоже, я его обеспечу.
Он лишь благожелательно улыбнулся.
В общем зале, где работало около пятнадцати человек, витала напряжённая атмосфера. Все уже знали, что происходит. Девушки виновато отводили взгляды. Я подошла к своему столу, где уже стояла картонная коробка.
Тихо начала складывать вещи: фотографии детей, любимую кружку, стопку профессиональных журналов. На дно коробки положила маленький букет ландышей, который мне вчера подарил сын «просто так».
Затем вынула из сумки заранее подготовленные двенадцать красных роз — по одной для каждого сотрудника, который был со мной все эти годы, и толстую чёрную папку на завязках.
Я прошлась по офису, вручая каждому по цветку, произнося короткие слова благодарности. Кто‑то обнял меня, кто‑то прослезился. Это было похоже на прощание с семьёй.
Вернувшись к столу, в руках осталась только папка. Я взяла её, прошла мимо растерянных лиц коллег и вновь направилась к кабинету Геннадия.
Двери были приоткрыты. Он разговаривал по телефону и смеялся.
— Да, старая гвардь уходит… Да, время двигаться дальше…
Я не стучала, просто вошла, подошла к столу и положила папку прямо на его документы.
Он поднял на меня удивлённый взгляд и прикрыл трубку ладонью.
— Что это?
— Это, Геннадий, мой прощальный подарок. Вместо цветов. Здесь собраны все твои «прорывы» за последние два года: цифры, счета, даты. Думаю, тебе будет интересно посмотреть в свободное время, особенно раздел о «гибких методологиях» вывода средств.
Я развернулась и вышла. Его взгляд сначала приковал к папке, а потом к мне. Он бросил трубку и оборвал разговор, но я не оглянулась.
Я шла по офису с пустой коробкой в руках, и теперь все взгляды были прикованы ко мне. В их глазах читалось смешение страха и тайного восхищения. На каждом столе стояла моя красная роза — выглядело, как поле маков после битвы.
У выхода меня догнал главный айтишник Сергей. Молчаливый, которого Геннадий считал просто функцией. Год назад, когда Геннадий хотел навесить на него огромный штраф за сбой сервера, который сам же спровоцировал, я принесла доказательства и защитила парня. Он не забыл.
— Ольга Петровна, — тихо сказал он, — если вам что‑нибудь понадобится… любые данные… облачные копии… Вы знаете, где меня найти.
Я лишь кивнула в знак благодарности. Это был первый голос сопротивления.
Дома меня ждали муж и сын‑студент. Они увидели коробку в моих руках и всё поняли.
— Ну что, сработало? — спросил муж, принимая коробку.
— Начало положено, — ответила я, снимая туфли. — Теперь ждём.
Сын, будущий юрист, обнял меня.
— Мама, ты потрясающая. Я ещё раз проверил все документы, которые ты собрала. Там без шансов. Ни один аудитор не придёт к этому.
Именно сын помог мне систематизировать весь двойной бухгалтерский хаос, который он тайно собирал в течение последнего года.
Весь вечер я ждала звонка. Он не звонил. Я представляла, как он сидит в своём кабинете, листает лист за листом, а его ухоженное лицо постепенно серает.
Звонок прозвучал в одиннадцать вечера. Я включила громкую связь.
— Василиса? — в голосе не осталось ни следа прежней мягкости, лишь слабо скрытая паника. — Я просмотрел твои… документы. Это шутка? Шантаж?
— Зачем так грубо, Геннадий? — спокойно ответила я. — Это не шантаж, это аудит и подарок.
— Ты же понимаешь, что я могу тебя уничтожить? За клевету! За кражу документов!
— А ты понимаешь, что оригиналы всех этих бумаг уже не во мне? И если со мной или моей семьёй случится что‑то, эти документы сразу отправятся по нескольким очень интересным адресам: в налоговую, а также к твоим основным инвесторам.
На другом конце провода послышалось глухое.
— Чего ты хочешь, Василиса? Деньги? Вернуться на должность?
— Я хочу справедливости, Гена. Чтобы ты вернул каждую копейку, которую украл у компании, и сам ушёл. Тихо.
— Ты сошла с ума! — вопил он. — Это моя компания!
— Это была НАША компания, — твёрдо сказала я. — Пока ты считаешь, что твой кошелёк важнее. У тебя есть время до завтрашнего утра.
О девятой я жду новостей о твоём отставке. Если их не будет — папка отправится в путь. Спокойной ночи.
Я завершила звонок, не дослушав его удушливых клятв.
Утром новостей не было. В 9:15 в моей почте появилось сообщение от Геннадия: «Экстренное общее собрание коллектива в 10:00. Приходи, посмотрим, кто кого». Он решил пойти ва‑банк.
— Что ты будешь делать? — спросил муж.
— Конечно, пойду. Проправление собственного фильма нельзя пропустить.
Я надела лучший костюм. В 9:55 вошла в офис, где уже собрались в переговорной.
Геннадий стоял у большого экрана. Увидев меня, он улыбнулся, как хищник.
— А вот и наша звезда. Садись, Василиса, нам всем интересно послушать, как финансовый директор, обвинённый в непрофессионализме, шантажирует руководство.
Он начал свою речь, театрально говоря о доверии, которое я, якобы, предала. Размахивая моей папкой, как флагом.
— Вот она! Коллекция выдумок от человека, который не хочет принять, что его время прошло!
Коллектив молчал. Люди опустили глаза: им было стыдно, но они боялись. Я дождалась, пока он сделает паузу, чтобы проглотить воду, и в тот момент написала Сергею одно слово: «Начинай».
В тот же миг экран за спиной Геннадия погас, а затем на нём появился скан платёжного документа. Оплата за «консультационные услуги» фирме‑однодневке, оформленной на его тёщу.
Геннадий замер. На экране начали менять документы: счета за его личные путешествия, сметы на ремонт дачи, скриншоты переписок с деталями о процентах «откатов».
— Что… это всё? — пробормотал он.
— Это, Геннадий, называется «визуализацией данных», — чётко и громко сказала я, поднимаясь. — Ты говоришь о прорыве?
Вот он, прорыв компании — в сторону очищения от краж. Ты говорил, что мой подход устарел? Возможно. Я действительно старомодна, потому что считаю, что красть нельзя.
Я обернулась к коллегам.
— Я не прошу вас выбирать сторону. Просто показала факты. Выводы делайте сами.
Положила телефон на стол.
— Кстати, Гена, всё это в режиме реального времени отправляется на почты наших инвесторов. Так что, думаю, увольнение — самое мягкое, что тебя ждёт.
Генок посмотрел на экран, потом на меня. Его лицо посерело. Весь пафос исчез, оставив лишь маленького, испуганного человека.
Я развернулась и вышла.
Первым встал Сергей. Затем Ольга, наша лучшая менеджерка по продажам, которую Геннадий постоянно притуплял. За ней поднялся Андрей, аналитик, чьи отчёты Геннадий присваивал. Даже тихая Марина из бухгалтерии — та, что не раз плакала из‑за мелких замечаний Геннадия — шла не за мной, а от него.
Через два дня мне позвонил незнакомый мужчина, представился антикризисным менеджером, нанятым инвесторами. Сухо сообщил: Геннадий отстранён, в компании проверка. Поблагодарил за «предоставленную информацию» и предложил вернуться, чтобы «стабилизировать ситуацию».
— Спасибо за предложение, — ответила я. — Но я лучше построю новое, чем разбирать обломки старого.
Первые месяцы были тяжёлые. Мы работали в небольшом арендованным офисе, который напоминал мне начало нашего пути. Я, муж, сын, Сергей и Ольга трудились по двенадцать часов в сутки. Название нашей консалтинговой фирмы «Аудит и Порядок» полностью соответствовало действительности.
Мы искали первых клиентов и доказывали свою компетентность не словами, а результатами. Иногда я проезжаю мимо нашего старого офиса. Там уже другая вывеска. Компания не выдержала ни прорыва, ни скандала.
Меня не уволили из‑за возраста. Меня уволили потому, что я была тем зеркалом, в котором Геннадий видел свою жадность и некомпетентность. Он хотел разбить это зеркало, но забыл, что осколки режут гораздо глубже.
