Женщина на вокзале передала мне младенца и чемодан денег спустя 16 лет я узнала, кто он на самом деле
«Возьмите его, умоляю!» женщина буквально впихнула мне в руки потёртый кожаный чемодан и подтолкнула ко мне мальчика.
Я чуть не выронила сумку с продуктами везла гостинцы из города для деревенских соседей.
«Что? Как? Я вас не знаю»
«Его зовут Миша. Ему три с половиной». Женщина вцепилась в мой рукав; её суставы побелели. «В чемодане всё, что ему нужно. Не бросайте его, прошу!»
Мальчик прижался к моей ноге. Смотрел на меня огромными карими глазами, с растрёпанными светлыми кудряшками и царапиной на щеке.
«Да вы с ума сошли!» я попыталась отойти, но нас уже заталкивали в вагон.
«Так нельзя! Полиция, опека»
«Некогда объяснять!» её голос дрожал от отчаяния. «У меня нет выбора, понимаете? Никакого!»
Дачники столпились вокруг, втиснув нас в переполненный поезд. Я обернулась: женщина стояла на перроне, закрыв лицо руками. Слёзы стекали по её пальцам.
«Мама!» Миша рванулся к двери, но я удержала его.
Поезд тронулся. Женщина становилась всё меньше, пока не растворилась в сумерках.
Как-то устроились на скамейке. Ребёнок прижался ко мне, тихонько всхлипывая. Чемодан оттягивал руку тяжёлый, будто набитый кирпичами.
«Тётя, мама придёт?»
Придёт, родной. Обязательно придёт.
Попутчики разглядывали нас с любопытством. Молодая женщина с чужим ребёнком и видавшим виды чемоданом странное зрелище.
Всю дорогу я гадала: что за безумие? Шутка? Но какая? Малыш был настоящий тёплый, пахнущий детским шампунем и печеньем.
Пётр складывал во дворе дрова. Увидев меня с ребёнком, замер с поленом в руках.
«Маша, откуда?»
«Не откуда, а от кого. Знакомься Миша».
Я рассказала всё, пока варила манку. Муж слушал, хмурился и потирал переносицу верный знак напряжённых раздумий.
«Надо звонить в полицию. Сейчас же».
«Петя, в какую? Что я скажу? Что ребёнка вручили, как щенка?»
«Тогда что предлагаешь?»
Миша уплетал кашу, размазывая её по подбородку. Очень голодный, но старался есть аккуратно, правильно держа ложку. Воспитанный мальчик.
«Давай хотя бы посмотрим, что в чемодане», кивнула я.
Усадили Мишу перед телевизором с «Ну, погоди!». Чемодан щёлкнул.
Я затаила дыхание. Деньги. Пачки и пачки купюр, перетянутые банковскими лентами.
«Господи», выдохнул Пётр.
Наугад взяла одну пачку. Пятитысячные, сторублёвые. Всего таких было минимум тридцать.
«Пятнадцать миллионов», прошептала я.
«Петя, это состояние».
Мы переглянулись, потом посмотрели на хохотавшего мальчика, следившего за волком, гнавшимся за зайцем.
Выход нашёл Николай, старый друг Петра. Через неделю он зашёл на чай.
«Можете оформить его как подкидыша, почесал лысину. Будто нашли на пороге. У меня знакомый в соцслужбе поможет с документами.
Хотя потребуются орграсходы».
К тому времени Миша уже освоился. Спал в нашей комнате на походной кровати Петра, завтракал овсянкой с вареньем и ходил за мной по дому, как хвостик.
Даже кур назвал: Пёструшка, Чернушка, Белянка. Только ночью иногда хныкал, звал маму.
«А если найдутся настоящие родители?» сомневалась я.
Если найдутся так тому и быть. Но пока мальчику нужны крыша над головой и горячая еда.
Оформление заняло три недели. Михаил Петрович Березин официально наш приёмный сын.
Соседям сказали, что это племянник из города, родители погибли в аварии. Деньги тратили осмотрительно.
Сначала купили Мише одежду старые вещи стали малы. Потом книги, конструктор, самокат.
Пётр настоял на ремонте: крыша текла, печка дымила.
«Для мальчика, ворчал, прибивая черепицу. Чтобы не простужался».
Миша рос как на дрожжах.
В четыре знал все буквы, в пять уже читал и вычитал. Учительница Анна Ивановна ахала: «Растите вундеркинда! Ему бы в городскую спецшколу».
Но мы опасались города.
Вдруг кто-то узнает? А если та женщина передумает и следит?
В семь отдали в муниципальную гимназию. Возил Пётр к счастью, на машину хватило. Учителя не могли нарадоваться:
«У вашего сына феноменальная память!» восторгалась математичка.
«И какое произношение!» добавляла англичанка. «Прямо как у британца!»
Дома Миша помогал Петру в мастерской. Муж делал мебель на заказ. Мальчик мог часами строгать, вырезая деревянных зверей.
«Пап, а почему у всех детей есть бабушки, а у меня нет?» как-то спросил за ужином.
Мы с Петром переглянулись. Ждали этот вопрос и подготовились.
Они давно умерли, сынок. До твоего рождения.
Кивнул и больше не спрашивал. Но иногда задумывался, разглядывая наши фото.
В четырнадцать он занял первое место на областной олимпиаде по физике.
В шестнадцать профессора из МГУ уговаривали поступить на подготовительные курсы. Говорили: «Вундеркинд, будущее науки, нобелевский лауреат».
А я смотрела на него и видела того испуганного мальчишку с вокзала. Напуганного, но уверенного. Гадала: жива ли его мать? Помнит ли?
Деньги таяли. На учёбу, репетиторов, переезды. Купили хорошую квартиру в городе. Остаток около трёх миллионов положили на университетский счёт.
«Знаете, сказал Миша в восемнадцатый день рождения, я вас очень люблю. Спасибо за всё».
Мы обнялись крепко. Семья есть семья, даже если началось всё так странно.
Через год пришло письмо. Толстый конверт без обратного адреса, с исписанными от руки страницами и старой фотографией.
«Мне? удивился Миша, глядя на адрес. От к”Я открыл конверт и узнал правду, которая навсегда изменила нашу жизнь.”