Отец выдал её за нищего, потому что она родилась слепой а то, что произошло потом, оставило всех без слов.
Зейнаб никогда не видела мир своими глазами, но чувствовала его жестокость с каждым вздохом. Она появилась на свет слепой в семье, где превыше всего ценили красоту.
Её сестёр восхищались за пленительные глаза и изя́щные фигуры, а её саму считали обузой позором, спрятанным за стенами дома, пятном на безупречной репутации семьи.
Мать умерла, когда Зейнаб было всего пять лет. С тех пор отец изменился. Стал холодным, озлобленным, жестоким особенно к ней. Никогда не называл её по имени. Для него она была просто «эта вещь».
Не разрешал садиться за стол с другими, даже находиться в комнате, когда приходили гости. Он верил, что она проклята, знак неудачи, наказание свыше.
И когда Зейнаб исполнился 21 год, он принял решение, разбившее её и без того разорванное сердце.
Однажды утром он вошёл в её крошечную комнату где она тихо сидела, проводя пальцами по выпуклым строкам старой книги по Брайлю и положил ей на колени свёрток ткани.
Завтра выходишь замуж, произнёс он сухо, без тёплых нот в голосе.
Зейнаб окаменела. Слова потеряли смысл. Замуж? За кого?
Это нищий из мечети, продолжил он. Ты слепая, он бедный. Идеальная пара.
Кровь отхлынула от её лица.
Она хотела закричать, убежать, но не смогла изкнуть ни звука. Выбора у неё не было. Никогда и не было. Отец никогда не позволял ей самой решать.
На следующий день всё прошло быстро. Торопливая церемония, почти без гостей, без радости. Конечно, она так и не увидела его лицо, и никто не осмелился описать его.
Отец подтолкнул её к незнакомцу и велел взяться за его руку. Она сделала это механически, как бездушная тень. Окружающие перешёптывались с презрением: «Слепая и нищий».
После церемонии отец вручил ей узел с одеждой и отдал мужу.
Теперь это твоя проблема, сказал он и ушёл, не оглядываясь.
Нищий его звали Юша молча повёл её по улице. Долгое время он не произнёс ни слова. Они шли, пока не добрались до маленькой, полуразрушенной хижины на краю деревни. Пахло сыростью, землей и дымом.
Здесь небогато, сказал Юша мягко. Но ты будешь в безопасности.
Зейнаб села на старый половик внутри и попыталась сдержать слёзы.
Так началась её новая жизнь: слепая девушка, выданная за нищего, в хижине из глины и надежды.
Но уже в первую ночь случилось нечто странное.
Юша осторожно приготовил ей чай. Отдал свою одежду, чтобы она не замёрзла, и спал у двери, словно преданный страж, защищающий свою королеву.
Он говорил с ней уважительно, с добротой. Спрашивал, какие сказки ей нравятся, о чём она мечтает, какая еда вызывает улыбку. Никто раньше не спрашивал её этих вещей.
Дни стали неделями. Юша отводил её утром к реке и описывал солнце, птиц, деревья с такой поэзией, что Зейнаб начала «видеть» их через его голос.
Он напевал, пока они стирали одежду. По ночам рассказывал о звёздах и далёких землях. Впервые за годы боли она снова засмеялась.
Её сердце стало оттаивать. И в этой простой хижине, забытой на краю деревни, случилось неожиданное: Зейнаб влюбилась.
Однажды днём она взяла его за руку и спросила:
Ты всегда был нищим?
Юша замедлился. Затем тихо ответил:
Нет, не всегда.
Но больше ничего не сказал. И Зейнаб не стала настаивать.
До одного дня.
Она пошла на рынок за овощами. Юша дал чёткие указания, которые она запомнила. Но на полпути кто-то грубо схватил её за руку.
Слепая крыса! прошипел презртельный голос. Это была её сестра Амина. Ты ещё жива? Всё ещё притворяешься женой нищего?
Зейнаб почувствовала, как слёзы подступают, но сдержала их.
Она подняла голову с достоинством и ответила твёрдым, спокойным голосом:
Я счастлива.
Амина засмеялась с язвительной усмешкой. «Ты даже не знаешь, как он выглядит. Он мусор. Как и ты».
А затем прошептала то, что разорвало сердце Зейнаб.
«Он не нищий. Зейнаб, тебя обманули».
Спутанная и растерянная, она медленно вернулась домой. Ждала до ночи, и когда Юша пришёл, спросила снова на этот раз твёрдо: «Скажи правду. Кто ты на самом деле?»
Тогда он опустился перед ней на колени, взял её руки и сжатым сердцем произнёс: «Ты не должна была узнать так рано. Но я больше не могу лгать».
Её сердце бешено билось.
Он сделал глубокий вдох.
«Я не нищий. Я сын эмира».
Мир Зейнаб зашатался, пока она осознавала его слова. «Сы́н эмира». Она пыталась дышать ровно, понять услышанное.
В голове проносились моменты, прожитые вместе: его доброта, скрытая сила, яркие истории слишком живые для простого нищего и теперь она понимала, почему.
Он никогда не был нищим. Отец выдал её не за бедняка, а за принца в лохмотьях.
Юша отстранился, сделал шаг назад и спросил дрожащим голосом:
Почему? Почему ты позволил мне думать, что я жена нищего?
Он поднялся, его голос звучал спокойно, но с небольшим трепетом:
Потому что мне нужен был кто-то, кто видит меня не моё богатство, не мой титул, а только меня. Чистого.
Того, чья любовь не была куплена или навязана. Ты всё, о чём я когда-либо просил, Зейнаб.
Она опустилась, ноги больше не держали. Сердце разрывалось между радостью и болью. Почему он не сказал раньше? Почему позволил ей думать, что её выбросили, как мусор?
Юша снова опустился перед ней.
Я не хотел причинить тебе боль. Я пришёл в деревню под видом нищего, потому что устал от поклонников, влюблённых в трон, а не в человека.
Я услышал о слепой девушке, изгнанной отцом. Наблюдал за тобой неделями, прежде чем попросить твою руку в образеОни правили королевством с мудростью и любовью, доказывая, что истинное богатство в сердце, а не в зрении.