Отец выдал её за нищего, потому что она родилась слепой а дальше случилось нечто, что оставило всех без слов.
Зайнаб никогда не видела мир своими глазами, но ощущала его жестокость с каждым вдохом. Она родилась слепой в семье, где ценили красоту превыше всего.
Её сестёр восхищались за их чарующие глаза и изящные силуэты, а к ней относились как к обузе позорному пятну, скрытому за стенами дома, портящему безупречную репутацию семьи.
Мать умерла, когда Зайнаб было всего пять. С тех пор отец изменился стал холодным, ожесточённым, полным ненависти, особенно к ней. Он никогда не называл её по имени. Для него она была просто «этим».
Не разрешал сидеть за общим столом, даже находиться в комнате, когда приходили гости. Он верил, что она проклята знак несчастья, кара свыше.
А когда Зайнаб исполнился 21 год, он принял решение, которое разбило и без того израненное сердце.
Однажды утром он вошёл в её маленькую комнату где она тихо сидела, провод пальцами по строчкам книги Брайля и бросил ей на колени свёрток ткани.
«Завтра твоя свадьба», сухо сказал он без тени эмоций. Зайнаб оцепенела. Слова казались бессмысленными. Замуж? За кого?
«За нищего из мечети», продолжил он. «Ты слепа, он беден. Идеальная пара». Кровь отхлынула от её лица.
Она хотела закричать, убежать, но не могла издать ни звука. Выбора у неё не было. И никогда не было. Отец никогда не позволял ей выбирать.
На следующий день всё было быстро: скомканная церемония, почти без гостей, без радости. Конечно, она не видела его лица, и никто не осмеливался описать его.
Отец толкнул её к незнакомцу и велел взяться за его руку. Она сделала это механически, как бездушная тень. Окружающие перешёптывались с презрением: «Слепая да нищий».
После свадьбы отец сунул ей в руки узелок с одеждой и вытолкнул за дверь.
«Теперь ты его проблема», бросил он и ушёл, не оглядываясь.
Нищий его звали Юша молча повёл её по улице. Долго не произносил ни слова. Они шли, пока не добрались до ветхой лачуги на окраине. В воздухе пахло сыростью, землёй и дымом.
«Небогато», тихо сказал Юша. «Но здесь тебе будет безопасно». Зайнаб села на старую циновку, сдерживая слёзы.
Так начиналась её новая жизнь: слепая девушка, жена нищего, в хижине из глины и надежды.
Но уже в первую ночь случилось нечто странное.
Юша бережно приготовил ей чай. Отдал свой плащ, чтобы ей не было холодно, и уснул у двери, как верный страж, охраняющий свою королеву.
Он говорил с ней уважительно, с добротой. Спрашивал, какие сказки ей нравятся, о чём она мечтает, какая еда заставляет её улыбаться. Никто раньше не спрашивал её о таких вещах.
Дни стали неделями. Юша водил её к реке и описывал солнце, птиц, деревья так поэтично, что Зайнаб начала «видеть» их сквозь его слова.
Он пел, пока они стирали одежду. Ночью рассказывал о звёздах и далёких землях. Впервые за годы боли она снова смеялась.
Её сердце начало оттаивать. И в этой скромной лачуге на краю деревни произошло неожиданное: Зайнаб влюбилась.
Однажды, взяв его за руку, она спросила:
«Ты всегда был нищим?»
Юша замешкался, затем тихо ответил:
«Нет, не всегда». Но больше не сказал. И она не стала настаивать.
До одного дня.
Она пошла на рынок за овощами. Юша подробно объяснил путь, и она запомнила его. Но на полдороге кто-то грубо схватил её за руку.
«Слепая крыса!» прошипел знакомый голос. Это была её сестра Амина. «Ты ещё жива? Всё ещё играешь в жену нищего?»
Слёзы подступили к глазам, но Зайнаб сдержала их.
Она подняла голову и спокойно, но твёрдо ответила:
«Я счастлива».
Амина усмехнулась, полная презрения. «Ты даже не знаешь, как он выглядит. Он мусор. Как и ты».
А затем прошептала то, что разбило сердце Зайнаб:
«Он не нищий. Ты обманута».
Растерянная, Зайнаб вернулась домой в смятении. Дождалась ночи, и когда Юша пришёл, спросила твёрдо: «Скажи правду. Кто ты?»
Тогда он опустился перед ней на колени, взял её руки и сжатым сердцем сказал: «Я не должен был говорить… но больше не могу лгать».
Его сердце бешено билось.
«Я не нищий. Я сын эмира».
Мир Зайнаб закачался. «Сын эмира». Она пыталась дышать ровно, осознавая услышанное.
Вспомнила все моменты вместе: его доброту, силу, его истории слишком яркие для простого нищего. Теперь она понимала почему.
Он никогда не был нищим. Отец выдал её не за нищего, а за принца в лохмотьях.
Юша отстранился, голос его дрожал:
«Почему? Почему ты позволил мне думать, что ты нищий?»
Он встал, его голос был спокоен, но полон эмоций. «Я хотел, чтобы меня любили не за богатство, не за титул, а просто за меня. Чистую любовь. Такую, как твоя».
Она села, ноги её подкашивались. Сердце разрывалось между радостью и болью. Почему он молчал?
Юша снова опустился перед ней. «Я не хотел тебя ранить. Я пришёл в деревню под видом нищего, чтобы найти того, кто полюбит меня настоящего. Услышал о слепой девушке, изгнанной отцом. Наблюдал за тобой неделями, прежде чем попросить твою руку в образе нищего. Я знал, он согласится он хотел избавиться от тебя».
Слёзы катились по её щекам. Боль предательства отца смешивалась с неверием, что кто-то готов был на такое ради её сердца.
«А теперь?» прошептала она.
Юша взял её руку. «Теперь ты идёшь со мной. В мой мир. Во дворец».
Её сердце ёкнуло. «Но я слепа. Как я могу быть принцессой?»
Он улыбнулся. «Ты уже ею стала».
В ту ночь Зайнаб почти не спала. Мысли путались: жестокость отца, любовь Юши, страх перед будущим. Утром у лачуги остановилась королевская каретаИ когда карета тронулась, увозя её в новую жизнь, Зайнаб поняла, что истинное зрение это не глаза, а сердце, и теперь её мир наполнился светом, которого она никогда не видела.