Ты правда думаешь, что я буду каждый день готовить для твоей матери? возмутилась женщина.
И как долго это продлится? Лидия громко поставила сковороду на плиту. Ты считаешь, меня наняли уборщицей для твоей мамы? Два месяца без единого выходного! Она сжала деревянную лопатку так, что костяшки пальцев побелели. В её голосе звучала застарелая обида.
Сергей замер в дверном проёме, не решаясь войти. Его жена стояла у плиты, где шипели котлеты любимое блюдо его матери. Запах жареного мяса и лука раздражал горло, а может, это была тяжесть предстоящего разговора.
Лида, зачем ты так горячишься? мягко сказал он. Мама просто привыкла к домашней еде. Ты же знаешь, ей нельзя магазинные полуфабрикаты…
Знаю! Лидия швырнула лопатку на стол. Я всё знаю! И про её гипертонию, и про диету, и про сбалансированное питание. Но почему я должна крутиться тут каждый вечер, как белка в колесе? У меня тоже есть работа!
За окном медленно угасал октябрьский день. Тени ветвей старой яблони, росшей под кухонным окном, плясали по стенам, будто безмолвные свидетели их ссоры. Сергей машинально глянул на часы скоро мама вернётся с прогулки.
Может, нанять помощницу? неуверенно предложил он, зная, что жена против чужих людей в доме.
Лидия горько усмехнулась: Конечно! И на какие деньги? На сэкономленные с аренды? Ты же знаешь, сколько уходят на мамины лекарства.
Она отвернулась к плите, пряча набежавшие слёзы в кухонное полотенце. Три месяца назад, когда Нина переехала к ним после микроинсульта, это Лидия настояла на её переезде. Но она не представляла, насколько изменится их жизнь.
В прихожей хлопнула дверь. Лёгкие шаги Нина вернулась с вечерней прогулки. Лидия быстро вытерла глаза и начала раскладывать котлеты по тарелкам. Сергей всё ещё стоял в дверях, не зная, что сказать.
Тяжёлое молчание нарушал только звон посуды и потрескивание остывающей сковороды.
Мам, как прогулка? Сергей бросился в коридор, рад возможности избежать трудного разговора. В последнее время он всё чаще прятался от конфликтов за работой, задерживаясь допоздна под предлогом «срочных дел».
Нина стояла у зеркала, медленно развязывая шерстяной шарф подарок покойного мужа. Её пальцы, когда-то ловкие за швейной машинкой, теперь с трудом справлялись даже с узлом. Эта предательская дрожь появилась после инсульта и усиливалась с каждым днём.
Хорошо, Сереженька, она попыталась улыбнуться, но получилось скорее гримаса. В парке листья собрали. Помнишь, как ты любил в них прыгать в детстве? Я всегда ругалась: «Прекрати, простудишься!» А ты смеялся…
Она оперлась о стену, закрыв глаза. Бледность лица и испарина на лбу не ускользнули от сына.
Давление, кажется, шалит, призналась Нина. Наверное, перегуляла сегодня.
Я принесу лекарства, донёсся из кухни голос Лидии. Несмотря на злость, она серьёзно относилась к здоровью свёкрови. Может, годы работы в поликлинике научили её не игнорировать такие вещи.
Не спеши, Лидочка, Нина тяжело опустилась на лавку, доставая из кармана таблетки. Я теперь как шпион всё с собой ношу. Вот мои помощники…
Её взгляд упал на старую фотографию на стене она с мужем в день свадьбы. Как давно это было… Никогда не думала, что станет обузой для собственного сына.
Сергей бросился на кухню за водой, едва не опрокинув вазу. Проходя мимо жены, он попытался встретиться с ней взглядом, но Лидия демонстративно отвернулась к плите. Запах жареного мяса вызывал тошноту она ничего не ела с утра, разрываясь между работой, магазином и готовкой.
Что у нас на ужин? Нина вошла на кухню, принюхиваясь. Опять котлеты? Лида, зачем так стараться? Мне бы и супчика хватило…
Всё в порядке, Лидия с силой воткнула вилку в котлету, так что та зашипела. Вы их любите, я помню.
В её голосе прозвучало что-то, от чего Нина вздрогнула и замерла. За двадцать лет жизни сына она научилась улавливать малейшие нотки напряжения в голосе невестки.
Старушка медленно подошла к столу, опираясь на руку сына. Разложила салфетку на коленях привычка, оставшаяся с учительских лет. Сергей поставил перед ней тарелку, проверив, удобно ли она сидит.
Знаете… начала Лидия, но замолчала, увидев, как свёкровь побледнела. Давайте просто поужинаем.
За столом воцарилась тишина. Только стук приборов да тиканье старых часов бабушкиного наследника нарушали её. Нина еле трогала еду, украдкой поглядывая на сына и невестку.
В последние недели она всё чаще замечала такие взгляды, ловила обрывки разговоров, чувствовала, как меняется атмосфера, когда она входит.
«Может, не стоило переезжать…» с горечью подумала она, но вслух лишь сказала: Котлеты вкусные, Лида. Прямо как у моей мамы…
Я больше не могу, вдруг проговорила Лидия дрожащим голосом, отодвигая тарелку.
Тиканье часов стало оглушительным. Нина замерла с ложкой у рта, а Сергей побледнел его худшие опасения сбывались.
Каждый день одно и то же, голос Лидии крепчал. В шесть утра встаю, в восемь на работе. В обед в аптеку, после работы магазин, готовка, уборка… Когда мне жить? Когда отдыхать?
Доченька… начала Нина.
Я вам не дочь! Лидия резко встала, стул грохнулся об стену. У вас есть сын пусть он и готовит! Я больше не могу! Понимаете? Боль-ше не мо-гу!
Сергей протянул руку: Лида, ну что ты…
Что я такого сказала? почти крикнула она. Правду! Ты вечно на работе, а я должна разрываться между больницей и домом? Твоя мать твоя забота!
Нина тихо положила ложку. Руки дрожали сильнее обычного: Я просто обуза… прошептала она. Лида, я понимаю. Думаешь, я не вижу, как ты устала? Как злишься? Каждый вечер молю
