Когда врач увидел новорожденного ребенка своей бывшей возлюбленной, он побледнел.
Роддом в то утро был переполнен. В коридорах слышались торопливые голоса, быстрые шаги и непрерывные звуки медицинских приборов.
В огромной больнице в сердце Мехико тишина была редкой роскошью, почти недостижимой.
Доктор Алехандро только закончил сложное кесарево сечение. Он вытер пот со лба и автоматически снял перчатки, когда срочный вызов прервал его короткую передышку.
Женщина в активных родах, почти полностью раскрытая, срочно нуждалась в дежурном враче.
Он быстро сменил халат и зашел в родильный зал. Но в тот момент, когда его взгляд упал на лицо роженицы, время замерло.
Это была Валерия. Женщина, которая была рядом с ним семь лет его жизни, его любовь, его опора а потом внезапно исчезла без объяснений, без слов, оставив после себя лишь молчание и глубокие раны.
Теперь она лежала на кровати, с лицом, покрытым потом, дыхание прерывистое и болезненное. Ее живот судорожно сжимался, готовый подчиниться силе родов.
Она сжимала в руках телефон, как якорь спасения, а в её глазах читалось узнавание, смешанное со страхом и недоверием.
Ты главный врач? прошептала она сдавленным голосом.
Алехандро не сказал ни слова. Только кивнул и придвинул кровать в правильное положение.
Роды оказались сложными. Сердцебиение ребенка начало слабеть, давление Валерии падало тревожно. Вся команда была напряжена, но работала слаженно и точно.
Алехандро оставался хладнокровным, излучая спокойствие врача, привыкшего к бурям.
Через сорок изматывающих минут родильный зал огласил первый крик новорожденного. Волна облегчения прокатилась по всем присутствующим.
Алехандро бережно взял ребенка на руки. Но в тот момент, когда он увидел его глаза, его сердце сжалось. Эти же темные, глубокие глаза были и у него. И те же едва заметные ямочки на щеках как у него в детстве.
Шумы в палате стали глуше, всё вокруг словно растворилось в тумане. И тогда он увидел знак маленькую родинку в форме капли на плече ребенка.
Редкий знак, семейная особенность, переданная от его деда к отцу, а затем к нему. Теперь доказательство билось живым пульсом в этом крошечном теле.
Акушерка протянула руки, чтобы забрать новорожденного. Алехандро на мгновение заколебался, затем, с почти болезненной тяжестью, передал его. Его взгляд следил за движениями женщины, которая нежно погладила щечку малыша и понесла его, чтобы обтереть и завернуть.
Алехандро подошел к кровати. Валерия отвернулась, истощенная, словно бежала от его взгляда.
Почему почему ты мне не сказала? прошептал он хрипло.
Ее губы дрогнули, а по щекам потекли слезы.
Я хотела хотела сказать. Но всё рушилось вокруг меня. Родители давили на меня, ты был завален работой я боялась, что ты возненавидишь меня, что ты бросишь меня.
Тишина между ними стала густой, давящей. Алехандро снова взял на руки ребенка, уже закутанного. Его пальцы дрожали, но в груди пробудилась неожиданная сила. Инстинкт отца.
Валерия что бы ни было в прошлом, одно ясно: я никогда не оставлю тебя. Ни тебя, ни нашего сына, твердо сказал он.
Она подняла глаза. Красные от слез, они вдруг загорелись хрупкой надеждой искрой во тьме.
А за дверью, в коридоре, громкий плач новорожденного разносился эхом. Это был не просто крик новой жизни. Это был голос возрождения двух душ, когда-то потерянных, но теперь, через этого ребенка, вновь нашедших друг друга.