« Позднее пробуждение свекрови »
« Когда никого не осталось, свекровь вспомнила о нас. Но слишком поздно »
Прошло уже больше десяти лет, как я живу с Алексеем. Вышла за него в двадцать пять. Он не единственный сын: у него два старших брата, оба давно устроены карьеры, дома, семьи. Идеальная картинка, как говорят. Их мать, Валентина Соколова, женщина с характером, не из тех, кто прячется за чужими спинами. Одна подняла троих сыновей, ни разу не согнувшись.
С первых дней помолвки я почувствовала её неприязнь ко мне. Ничего в лоб, но всё читалось в её молчании за столом, в косых взглядах, в «забытых» звонках. Я делала вид, что не замечаю. Может, не оправдала её ожиданий? Или она просто не хотела отпускать младшего?
Потому что Алексей был её опорой. После отъезда старших он оставался помогать: продукты, больницы, бумаги. А потом появилась я. И её мир перевернулся.
Я делала всё, чтобы растопить её сердце. Готовила её любимые блюда, звала на праздники, подбирала подарки. Пыталась даже называть её «мамой», но слово застревало в горле. Она оставалась холодной, и я чувствовала себя чужой в этом доме.
Когда родился наш сын Артём, Валентина стала чаще навещать. Но ненадолго: как только старшие подарили ей других внуков, наш ребёнок стал невидимкой. Новый год она отмечала у них, звонила им каждую неделю, а мы оказались на задворках. Хуже всего? Она «забывала» мой день рождения если только Алексей не напоминал. Ни открытки, ни звонка. Сначала болело, потом смирилась: не всем дано иметь две матери.
Годы летели. Жизнь скромная, но честная. Родилась дочь Лиза. Алексей работал, я занималась детьми. Свекровь оставалась где-то на краю нашей жизни та же дистанция, редкие визиты. Мы не настаивали.
В прошлом году умер её муж. Удар сразил её. Врачи, таблетки, диагноз «старческая депрессия». Старшие сыновья приехали один раз, оставили продукты и пропали. Мы же навещали её в московской квартире нечасто, но чаще них.
А потом, в середине декабря, она позвала нас на праздничный ужин. «Вы мне нужны», прошептала она. Я согласилась, несмотря ни на что. Бросить слабого не по-нашему.
Я нарезала оливье, ставила на стол торт, а она вздыхала на диване. «А Денис и Сергей приедут?» спросила я. Она пожала плечами: «А зачем?»
Близился полночь. Вдруг она выпрямилась: «Садитесь. Я хочу предложить вам кое-что». Голос дрожал. «Я просила других невесток взять меня к себе. Они отказались. Так что переезжайте сюда. Взамен оставлю вам квартиру».
Удар. Столько лет равнодушия А теперь, когда другие отвернулись, она вспомнила обо мне? Как будто трёшка в Москве может стереть двадцать лет холода?
Алексей пообещал подумать. В машине я не выдержала. Без крика, но сдавленно:
«Послушай, я не святая. Не буду жить с той, кто двадцать лет делала вид, что меня нет. Кто ни разу не пришла на школьный концерт внуков. Эта внезапная «любовь» Она просто боится умирать в одиночестве. Но почему мы должны платить своей жизнью за то, что она нам не дала?»
«Это же мать» пробормотал он.
«Мать утешает. Мать не делит детей на любимых и нет. Она вычеркнула нас из своей жизни. Пусть теперь ищет помощи у тех, кого выбрала».
Он молчал. Я знала, как ему больно. Но он меня понял.
Мы больше не приезжали на Тверскую. Только редкие, ледяные звонки. Она упрекает нас в чёрствости. А я думаю: с чего бы ей ждать тепла? Разве можно купить его квадратными метрами?
Нет. Достоинство не продаётся. Если ты никто в светлые дни, не становись щитом против тьмы.
Это не месть. Просто горький урок: выбирай тех, кто выбирает тебя.
