Меня зовут Татьяна Иванова, мне шестьдесят девять. У меня два сына, трое внуков и две невестки. С такой семьёй можно подумать, что я купаюсь в заботе и внимании. Но последние годы живу как сирота одна в своей квартире, с больным коленом и телефоном, который молчит неделями.
После смерти мужа всё изменилось. Пока он был жив, сыновья иногда заезжали на праздники или по делам. Но стоило ему уйти, как они исчезли. Пять лет. Пять долгих лет без встреч, хотя живут они в том же городе, всего сорок минут на автобусе.
Я не упрекала. Просто звонила. За помощью. Когда соседи затопили кухню не сильно, но потолок испортился я набрала обоих сыновей. Обещали приехать на выходных. Никто не приехал. Пришлось нанимать маляра. Дело не в деньгах, а в обиде. Обидно, что детям не найти часа для матери.
Потом сломался старый холодильник. В технике я не разбираюсь, боялась, что меня обманут. Снова позвонила сыновьям: «Мама, есть же магазины, разбирайся сама». В итоге позвонила брату, и он прислал свою дочь, мою племянницу Надю, с мужем. Они всё уладили.
Когда началась пандемия, сыновья вдруг вспомнили обо мне. Раз в месяц звонили, велели сидеть дома и заказывать продукты онлайн. Но они забыли одну деталь: я не умею. А Надя показала, как заказывать, организовала первую доставку, оставила список аптек с доставкой и стала звонить почти каждый день.
Сначала мне было неловко. У Нади же свои родители, дом, муж, дочь. Но только она приходила без причины. Приносила суп, лекарства, помогала убираться, мыла окна. Однажды зашла просто попить чаю и посидеть рядом. Её маленькая дочка моя правнучка зовёт меня «бабулей». Это слово я не слышала уже годы.
Так я приняла решение: если родные дети забыли меня, если им важно только брать, а не давать, то моя квартира достанется той, кто действительно рядом. Я пошла в МФЦ составить завещание. И в тот же день, как назло, позвонил старший сын. Спросил, куда я ходила.
Я сказала правду.
Тут-то всё и началось. Крики, оскорбления, обвинения: «Ты с ума сошла?», «Это наше наследство!», «Она тебя выгонит, как только подпишешь!»
Вечером они приехали. Оба. Впервые за пять лет. Привезли внучку, которую я никогда не видела. Принесли пирог. Сели за стол. Я надеялась может, одумаются? Но нет. Они уговаривали меня, напоминали, что у меня есть дети, что я не имею права отдавать квартиру чужой. Обвиняли Надю в корысти, пророчили, что она меня вышвырнет.
Я смотрела на них и не верила. Где вы были все эти годы? Почему не помогали, когда я просила? Почему вспомнили только тогда, когда наследство оказалось под угрозой?
Я поблагодарила за заботу. И сказала, что решение принято. Они ушли, хлопнув дверью, поклялись, что я больше не увижу внуков и не должна на них рассчитывать.
Знаете, я не боюсь. Не потому что мне всё равно. А потому что мне уже нечего терять я давно живу так, будто никому не нужна. Теперь это просто официально.
А Надя Если однажды она поступит так, как предсказывают сыновья, что ж, значит, я ошиблась. Но сердце подсказывает, что нет. Она ничего не просила. Ни денег, ни квартиры. Она просто была рядом. Подставила руку. Ведёт себя как человек.
А это для меня важнее всех кровных уз.
