**Когда бабушкино наследство пробудило память отца**
Мой отец вспомнил обо мне лишь когда узнал о бабушкином наследстве.
Моя жизнь никогда не была спокойной, но самый тяжёлый удар настиг меня не в детстве, где не было родителей. Нет. Он пришёл с возвращением того, кого я когда-то звала «папой» после пятнадцати лет молчания. Он явился не с цветами и не с извинениями. Он пришёл с требованием: «Раздели наследство».
Родители развелись, когда мне было четыре. Мать быстро утонула в водке, суд лишил её прав, а отец, не способный быть настоящим отцом, отдал меня на попечение бабушки в глухую деревушку под Воронежем. Сам же он жил в городе и наведывался редко раз в полгода, а то и реже.
Я ходила в деревенскую школу, научилась работать на огороде, шить на старой машинке, ловить рыбу, собирать букеты из полевых цветов и варить варенье. Жизнь с бабушкой была простой, но честной. В третьем классе отец приехал с незнакомой женщиной. Меня выпроводили из дома. Когда я вернулась, в избе сидела только бабушка, её взгляд был пустым.
«Где папа?» спросила я.
«Он больше не вернётся, Людочка», прошептала она.
И он не вернулся. Завёл новую семью, забыв про дочь. Мы с бабушкой жили одни. Я не плакала у меня была она. Мудрая, строгая, нежная. Она стала для меня всем: и матерью, и отцом, и другом.
Когда я окончила девятый класс, тётя Галя, деревенская швея, сказала мне:
«У тебя золотые руки. Поступай в техникум не закапывай талант в землю».
Я послушалась. Уехала в Ростов. Училась, работала, выживала. Отец жил в трёх остановках от моего общежития но за четыре года ни разу не поинтересовался, как я. Я тоже не искала встреч.
После учёбы я сняла мастерскую, вышла замуж за Степана. У нас была крохотная квартирка, но каждую пятницу мы ездили в деревню к бабушке. Она обожала Стёпу. Сияла, когда узнала о моей беременности. Но так и не увидела правнука
Когда бабушка умерла, мир опустел. Потом пришёл нотариус: дом, земля, сбережения всё перешло мне. Я рыдала над бумагами. Не из-за денег. Из-за памяти.
Отец не пришёл на похороны. Ни звонка, ни слова. О смерти матери он узнал спустя полгода. И о завещании. Тогда впервые за пятнадцать лет он постучал в мою дверь.
Я не сразу узнала этого постаревшего мужчину. Он не стал ходить вокруг да около:
«Наследство бабушки надо поделить. Половина моя».
Я рассмеялась ему в лицо. Горько, громко:
«Тебе? Половину? Ты бросил нас с ней. А теперь вспомнил? Запах рублей почуял?»
Он зарычал, но Степан встал рядом со мной:
«Уходи. Добром или недобром выберу за тебя».
Отец подал в суд. Но даже закон был на моей стороне. Он проиграл, оплатил издержки и снова исчез.
Мы со Степаном открыли швейную мастерскую. Шили спецовки для рабочих, врачей, пожарных. Заказы пошли потоком. Мы жили, строили свою жизнь.
Я больше никогда не видела отца. И не хочу. Бабушка была моей настоящей семьёй. Я держалась, потому что она когда-то поверила: я достойна лучшего. И живу так, чтобы ей было за меня не стыдно. Там, высоко, где-то выше облаков
**Вывод:** Кровь не вода, но настоящая семья это те, кто остаётся в сердце, даже когда уходят.
