**Дневниковая запись**
Моему тестю было 89 лет, и двадцать лет он прожил с нами, не внося ни копейки в общий бюджет. Когда он умер, я был потрясен, узнав новость от адвоката.
Я женился в 30 лет, не имея за душой ничего.
Семья моей жены тоже не блистала достатком только её отец, старик Смирнов, почти семидесятилетний, тихий и хрупкий, живший на пенсию ветерана.
Вскоре после свадьбы он переехал к нам и оставался в нашем доме до последнего дня.
Двадцать лет он не платил ни за свет, ни за воду, ни за еду, ни за лекарства.
Не нянчил внуков, не готовил, не убирал. Некоторые даже называли его «первоклассным нахлебником».
Порой я злился, но думал: «Он старик, мой тесть. Если я пожалуюсь, кто о нём позаботится?»
Так что молчал. Но внутри копилось недовольство.
Приходил уставший с работы, открывал пустой холодильник, а он спокойно пил чай, будто всё это его не касалось.
Однажды он умер, и я решил, что на этом всё закончилось… Он ушёл тихо, в 89 лет.
Не было тяжёлых болезней, больниц. Утром жена принесла ему чай и обнаружила, что он не дышит.
Я не ощутил сильных эмоций отчасти из-за его возраста, отчасти потому, что привык к его тихому присутствию, как к тени в доме.
Похороны были скромными. Никто из родни жены не помог, так что все расходы легли на нас.
Через три дня на пороге появился человек в костюме, и я чуть не выронил стакан воды из рук.
Это был адвокат с папкой документов. Проверив мои данные, он вручил мне красную папку и сказал:
«Согласно завещанию Смирнова, вы единственный наследник всего его имущества».
Я рассмеялся, решив, что это шутка. «Какое имущество?
Он двадцать лет сидел у нас на шее, у него даже приличных тапочек не было».
Но адвокат невозмутимо перелистывал страницы:
Участок в 115 квадратных метров в центре Москвы, переоформленный на меня два года назад.
Сберегательный счет с 12 миллионами рублей, где я был указан как получатель.
И рукописное письмо от Смирнова, переданное через адвоката:
«Этот зять вечно ворчит, но двадцать лет кормил меня, не дал пропасть.
Моя дочь ленива, а он взял на себя все заботы. Я прожил долго и понимаю, кто хороший, а кто нет.
Он не ждал платы, но я не могу уйти, не оставив ему ничего».
Я онемел, слёзы навернулись на глаза, и я не сразу осознал, что произошло.
Оказывается, он вовсе не был бедняком.
Этот участок родовое имущество, которое он скрывал, никому не говоря ни слова.
А деньги на счету его пожизненные накопления с процентами, которых он не касался.
Он завещал всё мне тому, кого когда-то называл «нахлебником» и кому даже желал уйти.
Той ночью я сидел перед его фотографией, зажёг свечу и, глядя на его улыбку, прошептал:
«Прости, отец…
Всю жизнь ты молчал, не позволяя никому быть в долгу, даже перед тем, кто считал тебя обузой».