Моему тестю было 89 лет, и он прожил с нами двадцать лет, ничем не помогая с домашними расходами. После его смерти я был потрясен, когда к нам явился адвокат с неожиданной вестью.
Я женился в тридцать лет, не имея за душой ничего. Семья моей жены тоже не блистала достатком только ее отец, старик Фёдор Семёнов, уже под семьдесят, тихий, слабый, живший на скромную пенсию ветерана.
Вскоре после свадьбы он переехал к нам и оставался в нашем доме до последнего дня.
Двадцать лет он не вносил ни копейки за свет, воду, еду или лекарства. Не нянчил внуков, не готовил, не убирал. Некоторые даже говорили, что он “первоклассный нахлебник”.
Порой это раздражало, но я думал: “Он старый человек, мой тесть. Если я начну жаловаться, кто о нём позаботится?” Так что молчал. Но в душе копилась обида.
Придешь с работы усталый, откроешь пустой холодильник, а он спокойно пьёт чай, будто всё это его не касается.
Однажды он умер, и я подумал, что на этом всё закончилось Он ушёл тихо, в 89 лет.
Не было тяжёлых болезней, больниц. Утром жена принесла ему чай и увидела, что он уже не дышит.
Я не испытал сильных чувств отчасти из-за его возраста, отчасти потому, что привык к его присутствию, как к тени в доме.
Похороны были скромными. В семье жены денег не было, так что всё легло на наши плечи.
А через три дня на пороге появился мужчина в костюме, и я чуть не выронил стакан с водой.
Это был адвокат с толстой папкой документов. Проверив мои данные, он вручил мне красную папку и сказал:
“По завещанию Фёдора Семёновича вы единственный наследник всего его имущества.”
Я слабо усмехнулся, решив, что это шутка. “Какое имущество? Он двадцать лет сидел у нас на шее, у него даже приличных тапочек не было!”
Но адвокат невозмутимо листал документы:
Участок в 6 соток в самом центре города, переоформленный на меня два года назад.
Банковский счёт с более чем 15 миллионами рублей, где я был указан единственным получателем.
И письмо, написанное рукой тестя и переданное через адвоката:
“Этот зять вечно ворчит, но двадцать лет кормил меня, ни в чём не отказывая. Моя дочь ленива, и все тяготы легли на него. Я прожил долго и знаю, кто хорош, а кто нет. Он не ждёт платы, но я не могу уйти, ничего не оставив.”
Я онемел, слёзы подступили к глазам, и я не сразу осознал, что происходит.
Оказывается, он вовсе не был бедняком.
Этот участок родовое наследство, о котором он молчал все эти годы.
А деньги на счету его пожизненные накопления с процентами, которых он ни разу не тронул.
И он завещал всё мне тому, кого когда-то называл “нахлебником” и кому даже желал уйти.
В тот вечер я сидел один перед его фотографией, зажёг свечу и, глядя на его улыбающееся лицо, прошептал:
“Прости, батя Всю жизнь ты молчал, не позволяя никому быть у тебя в долгу, даже тому, кто считал себя твоим кормильцем.”