Меня зовут Татьяна Смирнова, мне шестьдесят девять лет. У меня два сына, три внука и две невестки. Казалось бы, с такой семьей я должна купаться в любви и заботе. Но вот уже несколько лет я живу, как сирота. Одна в своей квартире, с больным коленом и телефоном, который молчит неделями.
После смерти мужа всё изменилось. Пока он был жив, сыновья иногда заглядывали на праздники или по делам. Но как только его похоронили, они исчезли. Пять лет. Пять долгих лет я их не видела, хотя они живут в том же городе, всего сорок минут на автобусе.
Я не упрекала их. Просто звонила. Просила о помощи. Когда соседи затопили мою кухню несильно, но потолок испортился я позвонила обоим сыновьям. Они пообещали приехать на выходных. Никто не приехал. Пришлось нанимать маляра. Дело не в деньгах, а в обиде. Обиде от того, что дети не могут найти и часа для родной матери.
Потом сломался старый холодильник. Я ничего не понимаю в технике, боялась, что меня обманут. Снова позвонила сыновьям «Мама, есть продавцы, разбирайся сама». В итоге я позвонила брату, и он прислал свою дочь, мою племянницу Алену, с мужем. Они всё уладили.
Когда началась пандемия, сыновья вдруг вспомнили обо мне. Раз в месяц звонили, говорили сидеть дома и заказывать продукты через интернет. Но они забыли одну вещь: я не умею этим пользоваться. Алена же показала мне, как делать заказы, организовала первую доставку, оставила список аптек с доставкой и стала звонить почти каждый день.
Сначала мне было неловко. У Алены ведь свои родители, дом, муж, дочь. Но только она приходила просто так. Приносила суп, лекарства, помогала убираться, мыла окна. Однажды зашла просто попить чаю и посидеть со мной. Её маленькая дочка моя правнучка называет меня «бабулей». Этого слова я не слышала много лет.
И тогда я решила: если родные дети забыли меня, если их интересует только то, что они могут получить, а не то, что могут дать, то моя квартира достанется той, кто действительно рядом. Я пошла в МФЦ, чтобы составить завещание. И в тот же день, словно по волшебству, позвонил старший сын. Спросил, где я была.
Я сказала правду.
И началось. Крики, оскорбления, угрозы. «Ты с ума сошла?», «Это наше наследство!», «Она выгонит тебя, как только подпишешь!»
Вечером они приехали. Оба. Впервые за пять лет. Привели внучку, которую я никогда не видела. Принесли пирог. Мы сели за стол. Я надеялась может, одумаются? Но нет. Они уговаривали меня, напоминали, что у меня есть дети, что я не имею права отдавать квартиру чужой. Обвинили Алену в корысти, пророчили, что она меня выставит.
Я смотрела на них и не верила своим ушам. Где вы были все это время? Почему не помогали, когда я просила? Почему вспомнили только тогда, когда почуяли угрозу наследству?
Я поблагодарила их за заботу. И сказала, что решение принято. Они ушли, хлопнув дверью, поклявшись, что я больше не увижу внуков и не должна рассчитывать на них.
Знаете, я не боюсь. Не потому что мне всё равно. А потому что мне уже нечего терять я давно живу так, словно никому не нужна. Теперь это просто официально.
А Алена Если однажды она поступит так, как пророчат мои сыновья что ж, значит, я ошиблась. Но сердце подсказывает мне, что нет. Она ничего не просила. Ни денег, ни квартиры. Она просто была рядом. Подставила плечо. Вела себя по-человечески.
А для меня это важнее всех родственных уз.
