Три дня Надежда мыла каждый уголок дома так, будто врагом был не пыль, а время, разлучившее её с сыном.
Проснулась она затемно, хотя автобус должен был прибыть в деревню только после полудня. Всё равно не могла уснуть. Ваня возвращался домой после пяти лет, проведённых в Германии. Пять лет, в течение которых она видела его лишь на редких фотографиях и в видеозвонках, прерывающихся из-за плохого интернета.
На кухне тесто для пирогов поднималось под чистым полотенцем. С вечера приготовила фарш для голубцов, заворачивала их один за другим до глубокой ночи. Голубцы томились на медленном огне часами, наполняя дом ароматом детства Вани. Испекла ещё и ватрушки с творогом любимое его лакомство с малых лет.
Теперь Надежда смотрела на себя в зеркало спальни. Тщательно причесалась, надела новый платок, купленный специально на ярмарке. Вглядывалась в морщинки у глаз. Пятьдесят восемь лет оставили следы как и тяжёлая работа в поле, и заботы о хозяйстве, и тоска по единственному сыну.
“Узнает ли он меня?” подумала она, потом усмехнулась своей глупости. Она-то его мать. Но он? Изменила ли его Германия? Говорит ли ещё по-русски так же чисто? Неужели ему будет стыдно за старый дом, за пыльные улочки деревни?
Соседки с самого утра то и дело проходили мимо калитки, делая вид, что им нужно по делам, но на самом деле им было любопытно посмотреть на приготовления. “Возвращается Надькин сынок,” шептались они между собой. “Теперь он важный господин у немцев.”
Лишь те, кто растил детей и провожал их в дальние края, знают, что каждый день ожидания похож на маленькую вечность.
К полудню она начала накрывать стол в горнице, которой пользовались только по праздникам. Скатерть с вышивкой, начищенные столовые приборы, праздничные тарелки из серванта, что стоял закрытым весь год. В центре стола, в хрустальной вазе, поставила свежие цветы из сада.
Закончив, вышла во двор и села на лавку под яблоней. Отсюда ей была видна главная дорога, отсюда она услышала бы, как автобус остановится в центре деревни. До его приезда оставалось ещё несколько часов, но она была готова ждать. Сердце стучало, как у юной девушки перед первым свиданием.
Сколько таких родителей ждёт в деревнях России? Сколько матерей считают дни между редкими визитами уехавших детей? Ни одна жертва не казалась слишком большой, чтобы сын жил лучше, но цена одиночества порой была невыносима.
Без четверти четыре вдалеке раздался гудок автобуса. Надежда встала, разгладила платье, поправила волосы. На мгновение замерла, будто набираясь сил от земли под ногами, затем направилась к калитке.
Автобус остановился в центре села, подняв облако пыли. Из него вышли несколько человек старушка с сумками, пара подростков, мужчина средних лет. И наконец высокий молодой человек в тёмно-синем костюме, с чемоданом в одной руке и букетом в другой.
Надежда застыла. Это был он, но словно и не он. Выше, чем она помнила, стройнее, с коротко стриженными волосами и осанкой, которая делала его чужим в деревенском пейзаже. На миг её охватила неуверенность.
Но потом молодой человек поднял взгляд. Глаза его загорелись, улыбка преобразила лицо. Он бросил чемодан и побежал к ней.
“Мама!” крикнул он издалека.
И вдруг дорогой костюм перестал иметь значение. Это был её мальчик, бегущий из школы, подросток, помогавший в огороде, юноша, пообещавший вернуться, как бы далеко ни уехал. В его глазах она увидела ту же теплоту, ту же любовь.
Когда он оказался перед ней, Ваня на секунду остановился, словно хотел рассмотреть её, убедиться, что это действительно она. Потом обнял так крепко, что у неё перехватило дыхание.
“Мама” прошептал он, уткнувшись лицом в её плечо. “Моя мама.”
Надежда почувствовала, как слёзы катятся по щекам. Говорить она не могла. Держала его так же крепко, как когда-то в детстве, боясь потерять в толпе. Пах он теперь иначе дорогим одеколоном и чужой страной, но это был всё тот же её мальчик.
“Пойдём домой,” наконец сказала Надежда, вытирая слёзы. “Я ждала тебя.”
Ваня протянул ей букет белые розы. Поднял чемодан и подставил руку. Вместе они пошли по деревенской улице к дому, который ждал с распахнутыми окнами и накрытым столом для возвращения сына.
Пока они медленно шагали по пыльной дороге, Надежда чувствовала, как годы одиночества тают, словно снег под весенним солнцем. Не важно, как долго он пробудет. Не важно, уедет ли снова. Сейчас он был здесь, рядом, и в этот миг мир был идеален.
