Молодой миллиардер Иван Соколов наблюдал за снегопадoм через панорамные окна своего пентхауса в башне “Соколов” в центре Москвы. На электронных часах в кабинете было 23:47, но тридцатидвухлетний олигарх не собирался уходить домой. За последние пять лет он утроил состояние, доставшееся ему от родителей, привыкнув к одиноким ночам за работой.
Его голубые глаза отражали огни ночного города, когда он массировал виски, пытаясь побороть усталость. Последний финансовый отчет оставался открытым на ноутбуке, но цифры начали расплываться перед глазами. Нужен был глоток свежего воздуха.
Надев пальто из итальянского кашемира, Иван спустился в гараж, где его ждал черный “Бентли”. Ночь была необычно холодной даже для московского декабря. Термометр в машине показывал -15°C, а синоптики обещали дальнейшее похолодание к утру.
Иван ехал без определенного направления, убаюкиваемый мягким урчанием двигателя. Мысли путались между цифрами, графиками и необъяснимой тоской, поселившейся в нем в последнее время. Его домработница Матрёна, проработавшая у него больше десяти лет, постоянно твердила, что ему пора открыть сердце любви. Но после провала отношений с Викторией, светской львицей, интересовавшейся только его состоянием, Иван решил сосредоточиться на бизнесе.
Не замечая, как время пролетело, он оказался возле парка “Сокольники”. В этот час место было пустынным, если не считать нескольких рабочих, убирающих снег под желтоватым светом фонарей. Снег продолжал падать густыми хлопьями, создавая почти сказочный пейзаж.
“Может, прогулка поможет”, пробормотал он себе под нос.
Припарковав машину, он вышел на мороз. Ледяной воздух ударил по лицу, словно тысячи крошечных иголок. Итальянские ботинки утопали в рыхлом снегу, оставляя следы, которые тут же засыпало свежим покровом.
Тишина была почти абсолютной, нарушаемая лишь хрустом его шагов. И вдруг он услышал что-то еще.
Сначала он подумал, что это ветер, но звук повторился слабый, едва уловимый, будто детский плач.
Сердце Ивана забилось чаще. Плач доносился со стороны детской площадки.
Он осторожно подошел ближе.
Карусели и горки, покрытые снегом, казались призрачными силуэтами в тусклом свете фонарей. Плач стал отчетливее он шел из-за заснеженных кустов.
Обойдя их, Иван едва не упал от шока.
Там, наполовину засыпанная снегом, лежала маленькая девочка. Ей вряд ли было больше шести лет, и на ней был лишь тонкий плащ, совершенно не подходящий для такой погоды.
Но больше всего его поразило то, что она прижимала к груди два маленьких свертка.
“Младенцы, Боже мой!” воскликнул он, тут же опускаясь на колени в снег.
Девочка была без сознания, ее губы посинели от холода. Дрожащими пальцами он нащупал слабый, но отчетливый пульс. Младенцы заплакали громче, почувствовав движение.
Не теряя ни секунды, Иван снял свое пальто и закутал в него всех троих. Его руки тряслись так сильно, что он едва не уронил телефон.
“Доктор Петров, знаю, что поздно, но это экстренный случай”, его голос звучал напряженно, но собранно.
“Мне нужно, чтобы вы приехали в мой особняк немедленно. Нет, не ко мне. Я нашел троих детей в парке. Одна девочка без сознания. Да, прямо сейчас.”
Затем он позвонил Матрёне. Даже спустя столько лет ее способность брать трубку после первого гудка, независимо от времени суток, поражала его.
“Матрёна, приготовь три теплые комнаты и детскую одежду. Нет, не для гостей. Я везу троих детей девочку лет шести и двух младенцев. Да, ты не ослышалась. Объясню, когда приеду. И позови медсестру, которая ухаживала за мной, когда я сломал руку, Анну Ильиничну.”
Осторожно подняв всех троих, он понял, насколько девочка была хрупкой. Младенцы, похоже, близнецы, весили совсем немного.
Он добрался до машины, благодаря судьбе, что выбрал модель с просторным задним сиденьем. Выкрутив обогрев на максимум, он поехал так быстро, как позволяла погода.
Каждые несколько секунд он смотрел в зеркало заднего вида, проверяя состояние детей. Младенцы немного успокоились, но девочка оставалась без движения.
В голове роились вопросы: как они оказались здесь? Где их родители? Почему такая маленькая девочка одна с двумя младенцами в такую ночь?
Что-то было очень не так.
Особняк Соколова представлял собой трехэтажное здание в классическом стиле площадью более 2000 квадратных метров. Когда ворота автоматически распахнулись, Иван увидел, что многие окна уже освещены.
Матрёна ждала у паратного входа, ее седые волосы были собраны в привычный пучок, а поверх ночной рубашки наброшен халат.
“Господи!” воскликнула она, увидев Ивана с детьми. “Что случилось?”
“Нашел их в парке”, коротко ответил он, заходя внутрь. “Комнаты готовы?”
“Да, я подготовила розовую спальню и две соседние на втором этаже. Анна Ильинична уже в пути.”
Поднявшись по мраморной лестнице, Иван зашел в розовую спальню, названную так из-за нежных пастельных тонов. Он уложил девочку на большую кровать с балдахином, пока Матрёна занялась младенцами.
“Дам им теплую ванну”, сказала домработница.
Ее многолетний опыт ухода за детьми был очевиден в уверенных движениях.
“Доктор скоро будет?”
“Должен быть уже…”
Звонок в дверь прервал ее.
Доктор Петров, мужчина лет шестидесяти, семейный врач Соколовых с детства Ивана, несмотря на поздний час, был безупречно одет в серый костюм.
“Где пациенты?” спросил он, уже открывая медицинский чемодан.
Иван проводил его в розовую спальню, где девочка все еще была без сознания.
Врач тщательно осмотрел ее, проверил пульс и температуру.
“Легкая гипотермия, поставил диагноз. Повезло. Еще несколько часов на таком морозе…”
Он не закончил, но Иван понял, что имелось в виду.
Вскоре прибыла Анна Ильинична, медсестра с доброй улыбкой. Вместе с Матрёной они осмотрели близнецов, которые, к удивлению, были в лучшем состоянии, чем старшая девочка.
“Невероятно, заметил доктор Петров. У них лишь легкое переохлаждение. Девочка, должно