Каждую ночь собака рычала на их младенца но когда родители поняли причину, всё изменилось навсегда.
Первые три месяца всё казалось идеальным.
Михаил и Светлана Петровы только что привезли своего первенца маленького Артёма в уютный дом в горах. Они готовились месяцами: покрасили детскую в нежный салатовый цвет, перечитали все книги о воспитании детей и даже отправили своего любимого немецкого дога, Барса, на курсы послушания.
Барс, пятилетний пёс, взятый из приюта, всегда был ласковым и преданным. Он никогда не лаял без причины и обожал Светлану ходил за ней по дому, как тень. Естественно, Петровы ожидали, что он станет идеальным другом для их новорождённого.
И днём так и было.
Барс лежал у кроватки, чутко следя за малышом. Он аккуратно тыкался носом в ножку Артёма и тихо скулил, если тот начинал хныкать. Но с наступлением ночи что-то менялось.
Рычание началось во вторник. Глухое, низкое ворчание раздалось из радионяни около двух часов ночи. Сначала Михаил подумал, что это помехи. Но, присмотревшись к экрану, он увидел Барса, стоящего у кроватки с ощетинившейся шерстью и оскаленными зубами но не на ребёнка.
На стену.
В дальний угол комнаты.
Михаил ворвался внутрь. В комнате было тихо, слышалось лишь ровное дыхание Артёма и непрекращающееся рычание Барса.
«Всё в порядке, дружище», прошептал Михаил, осторожно отводя пса назад. Собака перестала рычать, но не сводила глаз с того же места.
Наутро Светлана списала это на странный сон.
Но на следующую ночь история повторилась.
И ещё раз.
К пятому дню рычание стало громче. Барс даже начал скрести стену лапой.
«Он что-то чувствует, сказала Светлана, голос её дрожал. Животные замечают то, что нам недоступно.»
Михаил нервно рассмеялся. «Ты же не думаешь, что это привидение?»
Светлана промолчала.
Они перепробовали всё: ночевали в детской, установили камеру, жгли лавандовое масло. Но поведение Барса не менялось. До двух ночи он лежал спокойно, а затем начинал рычать всегда в тот же угол.
А Артём?
Он просыпался с криком.
На седьмую ночь Михаил не выдержал.
«Это уже нелепо, пробормотал он, вооружившись фонариком. Может, там сквозняк или мышь в стене.»
Светлана прижимала к себе Артёма, укачивая его, пока тот хныкал.
Михаил постучал по стене, где рычал Барс. Звук был пустым. Заинтересовавшись, он взял отвёртку и снял вентиляционную решётку. Оттуда пахнуло сыростью.
И тогда он увидел.
Кусок стены за решёткой был вырезан и кое-как заделан дешёвой шпаклёвкой. Михаил поддел его и открылась узкая ниша между балками.
Внутри лежала коробка.
Осторожно достав её, он сел на пол.
«Что там?» спросила Светлана, крепче прижимая сына.
Михаил открыл коробку.
Там были старые письма. Потускневший медальон. Выцветшая фотография женщины с младенцем. И под всем этим дневник.
Он был датирован 1982 годом. На первой странице:
«Мне не поверят. Но что-то приходит через стену. Каждую ночь. Мой ребёнок плачет, но никто, кроме меня, этого не видит. Кроме собаки. Собака всегда знает.»
Руки Михаила задрожали.
Он пролистал записи. Почерк становился неровным, отчаянным. Женщина описывала тень, появлявшуюся ночью в детской. Тёмную фигуру, склоняющуюся над кроваткой исчезающую при включении света. Её муж считал, что у неё галлюцинации. Врачи говорили, что это недосып.
Потом записи оборвались.
Последняя строка гласила:
«Если вы нашли это берегите ребёнка. Слушайте собаку.»
Светлана побледнела.
«Мы не выдумываем, прошептала она. Здесь уже что-то было. В этой самой комнате.»
И Барс знал. С самого начала.
Он рычал не на Артёма.
Он рычал, защищая его.
Светлана не спала до утра. Как и Барс.
Пока Михаил читал дневник, она сидела с Артёмом в гостиной, не решаясь вернуться в детскую. Барс стоял рядом, напряжённый, словно охраняя их.
«Мне всегда казалось, что в этом доме слишком тихо, пробор
