Колёса вагона отстукивали ритм моей долгожданной поездки. Три месяца я копила на этот отпуск, три месяца мечтала о море, о солёных брызгах на коже и закатах, не закрытых городскими высотками. Купе пока было пустым, и я наслаждалась редкой роскошью побыть наедине со своими мыслями и мечтами.
Я аккуратно разложила на столике свои запасы: домашние котлеты, завёрнутые в фольгу, баночку с солёными огурчиками, нарезанные бутерброды с колбасой, яблоки, печенье и термос с крепким чаем. Всё это должно было хватить на долгую дорогу до моря. Я представляла, как буду неспешно обедать, глядя в окно на проплывающие пейзажи, как буду читать книгу, потягивая чай из любимой кружки.
Поезд замедлил ход, приближаясь к очередной станции. Я даже не обратила внимания на суету в коридоре какая мне разница, когда впереди ждало море и две недели блаженного ничегонеделанья?
Но судьба, кажется, решила внести коррективы в мои планы.
В купе ввалилась семейка: невысокий дядя с взъерошенными волосами и пивным брюшком, его жена женщина солидного телосложения с громким голосом, и их сын, мальчик лет десяти, такой же крепкий, как мать. Они шумно устраивались, переговариваясь и раскидывая вещи куда попало.
Ну наконец-то! пробасила женщина, плюхнувшись на нижнюю полку. Думала, ноги отвалятся, пока мы эти чемоданы тащили!
А ты чего хотела, Галка? огрызнулся мужчина. Сама настояла, чтобы столько барахла везти!
Это не барахло, это необходимые вещи! возмутилась Галя.
Мальчик молча забрался на свою полку и тут же начал громко хрустеть чипсами.
Я старалась сохранить доброжелательность. В конце концов, люди тоже едут отдыхать, имеют право на эмоции. Может, успокоятся, и мы как-нибудь уживёмся.
Но мои надежды развеялись уже через полчаса.
Ой, а что это у вас тут такое вкусненькое? Галя жадно уставилась на мой стол. А мы тоже еду взяли, смотрите!
Она вытащила из сумки два варёных яйца и один вялый огурец, бросила их на стол рядом с моими аккуратно упакованными припасами.
Тоже на общий стол! торжественно объявила она с видом, будто оказала мне большую услугу.
Что-то во мне напряглось, но я ещё надеялась, что всё обойдётся.
Напрасно.
Мужчина, представившийся Виктором, без церемоний развернул мои котлеты и откусил одну.
Ого, домашние! прокомментировал он с набитым ртом. Хорошо готовите!
Витек, дай и мне попробовать! протянула руку Галя.
Извините, попыталась я их остановить, но это моя еда. Я готовила её для себя на всю дорогу.
Они посмотрели на меня так, будто я сказала что-то дикое и неприличное.
Да вы что! возмутилась Галя. Как это можно? Вы же выставили еду на стол! Если на столе значит, угощаете попутчиков! Это же элементарная вежливость!
Мы тоже свою еду достали, добавил Виктор, указывая на жалкие два яйца. Угощайтесь, не стесняйтесь!
Мальчик тем временем залез грязной рукой в мою банку с огурцами.
Вкусные! прокомментировал он, жуя.
Я почувствовала, как волна возмущения и бессилия накрывает меня с головой. Эти люди нагло пожирали мою еду, прикрываясь выдуманными правилами поездного этикета. И самое противное они делали это с видом, будто это я должна благодарить их за такую «честь».
Послушайте, попыталась говорить твёрдо, я никого не угощала. Это моя еда, и я рассчитывала, что её хватит мне на всю дорогу.
Да бросьте вы! отмахнулась Галя, накладывая себе на хлеб мою котлету. Не жадничайте! Видите, у нас самих еды кот наплакал. Мы же не заставляем вас есть только наши продукты!
Виктор в это время уже доедал мои бутерброды, а мальчик демонстративно облизывал пальцы, выуживая из банки последние огурцы.
Они ели с таким аппетитом и наглостью, что я почувствовала, как обида подступает к горлу. Не потому, что мне было жалко еды от полного бессилия перед людской наглостью и хамством.
Знаете что, сказала я, стараясь сдержать дрожь в голосе, мне нужно выйти в коридор.
Ну идите, идите, великодушно разрешила Галя, не отрываясь от поедания моих запасов. Мы тут пока со столом разберёмся.
Я вышла в коридор и только тогда позволила себе расслабиться. Щёки медленно залились слезами не от того, что теперь нечего есть, а от чувства унижения и беспомощности. Я стояла у окна, смотрела на поля, мелькавшие за стеклом, и не могла понять, как люди могут быть такими бесцеремонными. Как можно с такой лёгкостью нарушать чужие границы, а потом ещё выставлять жертву скрягой?
Внутри боролись две противоположные эмоции: злость на этих наглых людей и злость на себя за то, что не смогла дать отпор. Я всегда была мягкой, избегала конфликтов, но сейчас эта мягкость обернулась против меня самой.
Извините, что вмешиваюсь, но вы плачете?
Я обернулась. Рядом стоял высокий молодой человек с внимательным взглядом и крепкой статью. В его глазах не было любопытства только искреннее сочувствие.
Всё в порядке, попыталась я отмахнуться, вытирая слёзы.
Не похоже, мягко заметил он. Я Алексей. А вас как зовут?
Анна, ответила я, удивляясь, что голос не дрожит.
Анна, я не настаиваю, но иногда помогает рассказать проблему постороннему человеку. Что случилось?
Возможно, именно эта доброта и участие в голосе незнакомца окончательно сломали мою защиту. Я рассказала ему всё и о долгожданном отпуске, и о тщательно приготовленных запасах, и о наглой семейке, которая сожрала почти всю мою еду, прикрываясь выдуманными правилами.
Алексей внимательно слушал, иногда кивая. Когда я закончила, его лицо стало серьёзным.
Понятно, сказал он. А какое у вас купе?
Седьмое, ответила я, не понимая, к чему он клонит.
Подождите тут несколько минут, попросил Алексей и направился к
