Было чуть больше семи утра, когда раздался звонок. Старший лейтенант Лариса Морозова только наливала себе первый кофе, когда в рации раздался голос диспетчера: «Возможная находка возле Соснового Бора. Строители копали котлован под септик и наткнулись на автобус. Номера совпадают с закрытым делом».
Лариса замерла, чувствуя тепло кружки в ладонях. Ей не нужно было записывать она знала это дело наизусть. В тот год она сама была ребенком, лежала с ветрянкой и смотрела из окна, как одноклассники садятся в автобус на последнюю экскурсию перед летними каникулами. Она несла эту память и вину за то, что не была с ними как занозу под кожей.
Дорога до Соснового Бора тянулась медленно, словно время замедлилось в тумане. По краям узкой трассы стояли сосны, безмолвные стражи. Лариса проехала заброшенную лесную сторожку и свернула на заросшую служебную дорогу, которая когда-то вела к лагерю, куда направлялись дети. Она помнила их восторг: озеро, костер, новые домики, построенные волонтерами. Помнила фотографию из школьного альбома улыбающиеся лица, прижатые к стеклам автобуса, яркие рюкзаки, кассетные плееры, одноразовые фотоаппараты.
Когда она прибыла, строители уже огородили место. Из-под грязи проглядывали потускневшие желтые участки автобуса, раздавленного тяжестью десятилетий. «Мы ничего не трогали, как только поняли, что это», сказал прораб. «Вам стоит это увидеть».
Они открыли аварийный выход. Запах был затхлый, кислый. Внутри пыль, плесень, хрупкий тлен. Сиденья стояли на местах, некоторые ремни были пристегнуты. Под третьим рядом лежал розовый ланч-бокс. На задней ступеньке один детский ботинок, покрытый мхом. Но тел не было. Автобус стоял пустой немой памятник, закопанный знак вопроса.
На приборной панели Лариса нашла список класса, написанный округлым почерком учительницы Светланы Демидовой, исчезнувшей вместе с детьми. Пятнадцать имен, от девяти до одиннадцати лет. Внизу сообщение красным маркером: *Мы так и не доехали до Соснового Бора*.
Руки Ларисы дрожали, когда она вышла наружу. Воздух стал холоднее. Кто-то был здесь достаточно долго, чтобы оставить послание. Она оцепила территорию и вызвала следственную группу. Потом поехала прямиком в архив.
Старое здание райархива пахло сыростью и лимонным средством. Лариса ждала, пока сотрудник достанет папку: «Экскурсия 6Б, школа 14, 19 мая 1986 года. Дело закрыто через пять лет. Новых данных нет».
Внутри были фотографии детей, списки, опись вещей. На дне отчет с красным штампом: *БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШИЕ. ПРИЗНАКОВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ НЕ ОБНАРУЖЕНО*. Этот штамп преследовал город десятилетиями. Ни улик, ни детей, ни ответов.
Ходили слухи. Водитель автобуса, Виктор Соколов, был новичком, его почти не проверяли. Он исчез вместе с автобусом. Учительница-заместитель, Ксения Белова, не оставила следов ни до, ни после того дня. По указанному адресу теперь был пустырь. У каждого была своя теория побег, секта, авария в озере. Но ничего не находили.
Пока Лариса изучала документы, раздался звонок из больницы. Рыбаки нашли женщину в полукилометре от места раскопок. Босиком, истощенную, в рваной одежде. Она была обезвожена, едва в сознании но жива.
«Она говорит, что ей двенадцать, сказала медсестра. Мы думали, это травма, пока она не назвала имя». Медсестра протянула карточку: *Надежда Ковалева*, одна из пропавших.
Когда Лариса вошла в палату, женщина медленно приподнялась. Волосы спутаны, лицо бледное, но зеленые глаза были те же. «Ты постарела», прошептала Надя, и слезы покатились по щекам.
«Ты меня помнишь?» голос Ларисы дрогнул.
Надя кивнула. «У тебя была ветрянка. Ты должна была поехать с нами».
Лариса села рядом, ошеломленная. «Они говорили, что никто не вспомнит, прошептала Надя. Что никто не придет».
«Кто они?» осторожно спросила Лариса.
Надя посмотрела в окно, затем на нее. «Мы так и не доехали до Соснового Бора».
Следующие дни слились в череду допросов и открытий. В автобусе не нашли останков, но за панелью обнаружили фото: дети стоят перед заколоченным зданием, их лица пусты. В тени высокий бородатый мужчина.
Надя, ослабленная, но вменяемая, вспоминала обрывки: водитель был не их. На развилке их ждал мужчина. «Он сказал, что озеро еще не готово. Что нам придется ждать». Она помнила, как проснулась в сарае с заколоченными окнами и часами, которые всегда показывали вторник, даже если это был не он. Им дали новые имена. «Некоторые забыли про дом, сказала она. Но я нет. Никогда».
Лариса по следам вышла на заброшенный сарай на окраине района, когда-то принадлежавший мужчине по фамилии Громов. Там, в траве, она нашла детский браслет *Лера Козлова*, еще одна пропавшая. Внутри стены были исцарапаны именами одни едва заметны, другие выведены с яростью. В железной коробке нашлись поляроиды: дети спали, плакали, ели. На обороте новые имена: *Голубка. Слава. Тишина*.
Той ночью Лариса показала Наде фото из автобуса. «Это было после первой зимы, тихо сказала Надя. Нас заставляли фотографироваться кажд
