Было чуть больше семи утра, когда раздался звонок. Заместитель шерифа Лариса Смирнова наливала себе первую чашку кофе, когда в рации хрипло прорезался голос диспетчера: «Нашли что-то у Соснового Озера. Строители копали яму для септика наткнулись на школьный автобус. Номера совпадают с тем старым делом».
Лариса замерла, чувствуя тепло кружки в ладонях. Записывать не нужно было она знала это дело наизусть. В тот год она сама была ребенком, болела ветрянкой и смотрела из окна, как одноклассники садятся в автобус на последнюю экскурсию перед каникулами. Она несла эту память и вину за то, что не была с ними как занозу под кожей.
Дорога к Сосновому Озеру тянулась медленно, время расплывалось в тумане. По краям узкой дороги стояли сосны, немые часовые. Лариса проехала заброшенную лесную сторожку и свернула на заросшую служебную дорогу, которая когда-то вела к лагерю, куда ехали дети. Она помнила их возбуждение: озеро, костер, новые домики, построенные волонтерами. Помнила фотографию из школьного альбома улыбающиеся лица, прижатые к окнам автобуса, яркие рюкзаки, кассетные плееры, одноразовые фотоаппараты.
На месте строители уже огородили периметр. Из-под грязи проглядывали тускло-желтые участки автобуса, раздавленные тяжестью десятилетий. «Мы ничего не трогали, как только поняли, что это», сказал прораб. «Вам нужно это увидеть».
Они открыли аварийный выход. Запах был землистый, кислый. Внутри пыль, плесень, хрупкий тлен. Сиденья стояли на местах, некоторые ремни были пристегнуты. Под третьим рядом лежал розовый ланч-бокс. На задней ступеньке один детский ботинок, покрытый мхом. Но тел не было. Автобус был пуст полый памятник, знак вопроса, зарытый в землю.
На передней панели, приклеенный к приборной доске, Лариса нашла список класса, написанный округлым почерком учительницы Марьи Петровны, исчезнувшей вместе с детьми. Пятнадцать имен, от девяти до одиннадцати лет. Внизу надпись красным маркером: «Мы так и не доехали до Соснового Озера».
Лариса с дрожащими руками вышла наружу. Воздух стал холоднее. Кто-то был здесь достаточно долго, чтобы оставить послание. Она оцепила место и вызвала команду из области. А затем поехала прямиком в архив.
Старое здание районного архива пахло сыростью и лимонным очистителем. Лариса ждала, пока clerk достанет папку: «Экскурсия 6Б, школа 17, 19 мая 1986 года. Дело закрыто через пять лет. Обновлений не было».
Внутри были фотографии детей, списки, опись личных вещей, а в самом низу отчет с красным штампом: «ПРОПАВШИЕ БЕЗ ВЕСТИ. ПРИЗНАНЫ ПОТЕРЯННЫМИ. ПРИЗНАКОВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ НЕ ОБНАРУЖЕНО». Этот штамп преследовал город десятилетиями. Ни следов, ни детей, ни ответов.
Ходили слухи. Водитель автобуса, Виктор Лебедев, был новым, его едва проверили. Он исчез вместе с автобусом. Заменявшая учительницу, Анна Соколова, не оставила следов ни до, ни после того дня. Указанный адрес теперь заросший пустырь. У каждого была своя теория побег, секта, падение в озеро. Но ничего не находили.
Потом, когда Лариса просматривала документы, раздался звонок из больницы. Рыбаки нашли женщину в полукилометре от раскопок. Босую, истощенную, в лохмотьях. Она была обезвожена, едва в сознании но жива.
«Она говорит, что ей двенадцать, сказала медсестра. Мы думали, это травма, пока она не назвала имя». Медсестра передала планшет: Арина Козлова, одна из пропавших.
Когда Лариса вошла в палату, женщина медленно приподнялась. Волосы спутаны, лицо бледное, но зеленые глаза те же. «Ты постарела», прошептала Арина, и по ее щекам потекли слезы.
«Ты меня помнишь?» голос Ларисы дрожал.
Арина кивнула. «У тебя была ветрянка. Ты должна была поехать с нами».
Лариса села рядом, ошеломленная. «Они сказали, что никто не вспомнит, прошептала Арина. Что никто не придет».
«Кто сказал?» мягко спросила Лариса.
Арина посмотрела в окно, потом обратно. «Мы так и не доехали до Соснового Озера».
Следующие дни слились в туман расследований и открытий. В автобусе не нашли останков, но за панелью обнаружили фотографию: дети стоят перед заброшенным зданием, лица пустые. В тени за ними высокий бородатый мужчина.
Арина, слабая, но вменяемая, вспомнила обрывки: водитель был не их обычный. На развилке дороги ждал мужчина. «Он сказал, озеро для нас еще не готово. Что нам придется подождать». Она помнила, как проснулась в сарае с заколоченными окнами и часами, которые всегда показывали вторник, даже когда это был не вторник. Им дали новые имена. «Некоторые забыли про дом, сказала она. Но я нет. Никогда».
Лариса по следам нашла заброшенный сарай на Граничной улице, когда-то принадлежавший мужчине по имени Артем. Там, в траве, она нашла детский браслет Катя Морозова, еще одна пропавшая. Внутри стены были исцарапаны именами одни едва заметные, другие глубокие, злые. В жестяной коробке лежали поляроидные снимки детей не постановочные, а живые: спящие, плачущие, едящие. На обороте новые имена: Голубка. Слава. Тишина.
Той ночью Лариса показала Арине фото из автобуса. «Это было после первой зимы, тихо сказала Арина. Нас заставляли позировать каждый сезон, чтобы показать прогресс. В этом здании мы пробыли дольше всего».
Поиски привели Ларису в «Лесной приют» старый лагерь, купленный частным фондом в 1984 году. Там она нашла то самое здание с фото. В земле у входа свежие следы, детские. Внутри мальчик лет десяти, бледный, худой. Он назвался Яшей. Своего настоящего имени не помнил. «Они забрали его, сказал он. Ты пришла за мной?»
Лариса привезла Яшу в участок. Он узнал лица в школьном альбоме Машу, Сашу, саму Ларису. «Т
