После развода сын разрешил мне жить у него на диване в то время как его тёще подарили роскошную квартиру.
Три недели бессонных ночей, и подушки дивана уже приняли форму моего позвоночника. Я уткнулась лицом в колючую ткань, вдыхая смесь одеколона моего сына Глеба и ванильных свечей его жены Златы этот запах стал для меня символом изгнания. Через тонкие стены квартиры доносился их шёпот: они обсуждали меня, будто я была проблемой, а не женщиной, которая его вырастила.
В шестьдесят два я не думала, что буду спать на раскладном диване в гостиной собственного сына, а вся моя жизнь уместится в два чемодана. Бракоразводные документы ещё пахли краской с принтера юриста, когда Глеб предложил мне это «временное решение». Временное. Как будто тридцать лет брака, рассыпавшегося в одну ночь, всего лишь мелкая неприятность.
Утренний свет просачивался сквозь безупречно белые шторы Златы, отбрасывая тени на паркет, по которому мне запрещали ходить в уличной обуви. Каждое правило в этом доме было ненаписанным, но нерушимым: не трогай хорошие полотенца, не регулируй отопление, не готовь то, что может оставить запах. Я стала призраком, бродящим по краям их идеальной жизни.
«Мама, ты рано встала», появился в дверях кухни Глеб, уже одетый в тёмно-серый костюм. В тридцать пять он унаследовал отцовский острый подбородок и мой упрямый характер, хотя, кажется, забыл, от кого последний достался.
«Не спалось», ответила я, разводя растворимый кофе водой, разогретой в микроволновке. Хорошая кофеварка была под запретом «подарок на свадьбу», пояснила Злата с натянутой улыбкой.
«Мы с Златой поговорили», начал он, по привычке нервно подёргивая плечом. «Думаем, тебе пора подыскать что-то постоянное».
Кофе стал горьким у меня во рту. «Постоянное?»
«Есть хорошие пансионаты для пожилых».
«Ах, вот оно что», я поставила кружку с такой силой, что она громко стукнула о стол. «Как глупо с моей стороны думать, что я могла бы остаться, пока не встану на ноги».
«Не надо так. Ты же знаешь, мы хотим помочь».
«Помочь?» слово вырвалось резче, чем я планировала. «Глеб, вчера ты возил мать Златы смотреть новостройку на улице Кленовой. Ту, с гранитными столешницами».
Его кадык дрогнул. «Это другое. У её матери особые потребности».
«Моя особая потребность спать не на твоём диване».
Тут появилась Злата, её белокурые волосы были собраны в гладкий пучок. Она двигалась по кухне с привычной лёгкостью, избегая моего взгляда. «Доброе утро, Марфа», сказала она, не глядя. Обращение по полному имени напоминало: я не семья, а незваный гость, задержавшийся сверх меры.
Гостевая комната, которую они использовали для хранения, на прошлой неделе освободилась и была выкрашена в нежно-жёлтый готовились к рождению первенца. Живот Златы ещё почти не был виден, но они уже присматривали кроватку.
«Злате нужно пространство для детской», объяснил Глеб. «Она в стрессе».
«Я не предлагала жить там вечно, Глеб. Просто пока не найду, куда переехать».
Злата наконец посмотрела на меня, её зелёные глаза холодные и оценивающие. «Марфа, ты не понимаешь. Речь о границах. О том, что правильно».
«Правильно?» я повторила. «А что правильно для женщины, чей муж после тридцати лет брака променял её на секретаршу?»
«Мама, не надо»
«Глеб, давай начистоту. Твой нерождённый ребёнок важнее твоей матери без крыши над головой?»
Он побледнел. «Ты не бездомная. У тебя есть варианты. Отец предлагал тебе квартиру в Сочи».
«Твой отец предложил однокомнатную квартиру за две тысячи километров, при условии, что я откажусь от половины имущества. Очень щедро».
Включённый блендер Златы заглушил его ответ. Когда звук стих, тишина стала ещё тяжелее.
«Если хотела комфорта, наконец прошептал Глеб, надо было оставаться с отцом».
Слова ударили как нож. Я смотрела на сына, которого носила, кормила и любила без условий, и видела чужого человека. «Понятно», поставила кружку в раковину. «Спасибо, что объяснил моё место».
Весь день я искала жильё на телефоне, пересчитывая жалкие сбережения. На личном счету ровно 50 тысяч рублей. В шестьдесят два, без работы и кредитной истории, это всё равно что восемь копеек.
Вечером зашла в магазин у дома. У кассы увидела лотерейные билеты. Джекпот 250 миллионов. «Один, наугад», услышала свой голос.
Продавец протянул мне билет. 7, 14, 23, 31, 42. Бонусный шар 18.
«Удачи», сказал он, отсчитав сдачу. Пятьсот рублей. Все деньги, что у меня оставались.
Квартира была пуста. Записка на столе сообщала, что Глеб и Злата ужинают у её матери. Конечно. Я устроилась на диване и включила новости. Ровно в 23:17 на экране высветились лотерейные номера.
7, 14, 23, 31, 42. Бонусный шар 18.
Я уставилась на экран, уверенная, что это галлюцинация. Затем дрожащими руками достала билет и сверила цифры снова и снова. Все совпадали. Билет выскользнул из пальцев, когда я откинулась на подушки. Двести пятьдесят миллионов. После налогов достаточно, чтобы больше не спать на чужом диване. Достаточно, чтобы посмотреть сыну в глаза и сказать, что я думаю о его «твёрдой любви».
Вопрос был не в деньгах. Вопрос был в том, что я сделаю с этой властью.
Я не спала. Лотерейный билет лежал на столе, как заряженное оружие. В 5:30 раздался будильник Глеба. Я притворилась спящей, играя роль сломленной женщины, которой они ждали.
«Доброе утро», тихо сказала я, когда он вошёл на кухню, просто чтобы увидеть, как он вздрогнет.
«О, мам. Ты уже проснулась». Он засуетился с кофе. «Насчёт вчерашнего»
«Ты сказал то, что думал», села. «Не обманывай нас обоих».
Появилась Злата в идеальном шёлковом халате. «Доброе
