После развода мой сын разрешил мне пожить у него на диване в то время как его теще он подарил роскошную квартиру.
Подушки дивана уже приняли форму моего позвоночника за три недели бессонных ночей. Я уткнулась лицом в колючую ткань, вдыхая смесь одеколона моего сына Дениса и ванильных свечей его жены Светланы аромат моего изгнания. Через тонкие стены квартиры доносился их шепот: они обсуждали меня, как проблему, которую нужно решить, а не как женщину, которая его вырастила.
В шестьдесят два я не думала, что окажусь на раскладушке в гостиной собственного сына, с двумя чемоданами вместо всей прежней жизни. Бракоразводные документы еще не остыли от принтера адвоката, когда Денис предложил мне это «временное решение». Временное. Как будто тридцатилетний брак, рухнувший в одночасье, был просто мелкой неприятностью.
Утренний свет пробивался сквозь идеально белые шторы Светланы, отбрасывая тени на паркет, по которому мне запрещали ходить в обуви. Каждое правило в этом доме было негласным, но нерушимым: не трогать хорошие полотенца, не регулировать температуру, не готовить блюда с резким запахом. Я стала призраком, блуждающим на краю их идеальной жизни.
«Мам, ты рано встала», появился в дверях кухни Денис, уже одетый в темно-синий костюм. В тридцать пять он унаследовал отцовский резкий подбородок и мою упрямую жилку, хотя, кажется, забыл, от кого она ему досталась.
«Не смогла спать», ответила я, разводя растворимый кофе водой, нагретой в микроволновке. Хорошая кофеварка была под запретом «подарок на свадьбу», пояснила Светлана с натянутой улыбкой.
«Мы со Светой поговорили», начал он, нервно постукивая пальцами по столешнице. «Думаем, тебе пора подыскать что-то более постоянное».
Кофе стал горьким во рту. «Постоянное?»
«Есть хорошие пансионаты для пожилых. Сейчас там отличные условия».
«Конечно», поставила кружку с таким усилием, что она громко стукнула. «Как глупо с моей стороны думать, что я могу остаться, пока не встану на ноги».
«Не надо так. Ты же знаешь, мы хотим помочь».
«Помочь?» слово вырвалось резче, чем я планировала. «Денис, вчера ты возил мать Светланы смотреть новую квартиру на улице Березовая. Ту, с гранитными столешницами».
Его кадык дрогнул. «Это другое. У ее матери особые потребности».
«Моя особая потребность место для сна, которое не твой диван».
В этот момент появилась Светлана, ее светлые волосы собраны в тугой пучок. Она двигалась по кухне с привычной точностью, избегая моего взгляда. «Доброе утро, Маргарита Петровна», сказала она, не поднимая глаз. Обращение по имени-отчеству напоминало, что я не семья, а гостья, засидевшаяся не в меру.
Свободную комнату, которую они использовали для хранения, расчистили на прошлой неделе и покрасили в нежно-желтый готовились к рождению ребенка. Светлана почти не округлилась, но они уже присматривали кроватки.
«Свете нужно место для детской», объяснил Денис. «Она переживает».
«Я не предлагала жить там постоянно. Хотя бы пока не найду, куда переехать».
Светлана наконец посмотрела на меня, ее зеленые глаза холодные и оценивающие. «Маргарита Петровна, вы, кажется, не понимаете. Речь о границах. О том, что уместно».
«Уместно?» повторила я. «А что уместно для женщины, муж которой после тридцати лет брака променял ее на секретаршу?»
«Мам, хватит»
«Денис, давай разберемся. Твой нерожденный ребенок важнее твоей бездомной матери. Так?»
Он побледнел. «Ты не бездомная. У тебя есть варианты. Отец предложил тебе квартиру в Сочи».
«Твой отец предложил однокомнатную квартиру за две тысячи километров, при условии, что я откажусь от половины имущества. Очень щедро».
Гул блендера, в котором Светлана смешивала смузи, заглушил возможный ответ Дениса. Когда шум стих, тишина стала гуще.
«Если тебе нужен комфорт», наконец сказал Денис, почти шепотом, «надо было оставаться с отцом».
Слова ударили, как пощечина. Я смотрела на сына человека, которого носила, кормила, любила без условий, и видела чужака. «Понятно», поставила кружку в раковину. «Спасибо, что прояснил мое место».
Весь день я искала съемное жилье, пересчитывая жалкие сбережения. На моем счету было ровно 50 000 рублей. В шестьдесят два, без работы и кредитной истории, это было все равно что восемь копеек.
Вечером я зашла в магазин у дома. У кассы мой взгляд задержался на лотерейных билетах. Джекпот «Русского лото» достиг 200 миллионов. «Один билет, пожалуйста», услышала я свой голос.
Продавец протянул мне маленький листок бумаги: 7, 14, 23, 31, 42. Бонусный шар 18.
«Удачи», сказал он, отсчитывая сдачу. Пятьсот рублей. Все, что у меня оставалось.
Квартира была пуста. Записка на столе сообщала, что Денис и Светлана ужинают у ее матери. Конечно. Я легла на диван и включила вечерние новости. Ровно в 23:17 на экране появились выигрышные номера.
7, 14, 23, 31, 42. Бонусный шар 18.
Я уставилась на экран, уверенная, что это галлюцинация. Затем дрожащими руками достала билет и сверила цифры снова и снова. Каждая совпала. Билет выскользнул из пальцев, когда я опустилась на диван. Двести миллионов. После налогов достаточно, чтобы никогда больше не спать на чужом диване. Достаточно, чтобы посмотреть сыну в глаза и высказать все, что я думаю о его «суровой любви».
Вопрос был не в том, что я сделаю с деньгами. Вопрос что они сделают с ними.
Прошло три недели. Я стояла на своей кухне, наблюдая, как утреннее солнце заливает светом окна, которые теперь принадлежали мне. Превращение старой усадьбы в приют для животных шло быстро. Я наняла рабочих починить сарай, обновить сантехнику в домике для гостей, поставить забор. В главном доме сделали только необходимый ремонт.
В «Маргариткино» появились первые жильцы: три лошади с разорившейся конюшни, две козы и постоянно меняющаяся компания соб
