После развода мой сын разрешил мне пожить у него на диване в то время как его тёще подарил роскошную квартиру.
Подушки дивана уже приняли форму моего позвоночника за три недели беспокойных ночей. Я уткнулась лицом в колючую ткань, вдыхая смесь одеколона моего сына Артёма и ванильных свечей его жены Ларисы запах изгнания. Сквозь тонкие стены квартиры доносился их шёпот: они обсуждали меня, как проблему, которую нужно решить, а не как женщину, которая его вырастила.
В шестьдесят два я не думала, что окажусь на раскладном диване в гостиной собственного сына, вся моя жизнь уместившись в два чемодана. Бракоразводные документы ещё не успели остыть, когда Артём предложил мне это «временное решение». Временное. Как будто тридцатилетний брак, рассыпавшийся в одночасье, был всего лишь мелкой неприятностью.
Утренний свет пробивался сквозь белоснежные шторы Ларисы, отбрасывая тени на паркет, по которому мне запрещали ходить в обуви. Каждое правило в этом доме было ненаписанным, но нерушимым: не трогай хорошие полотенца, не регулируй отопление, не готовь то, что может оставить запах. Я стала призраком, блуждающим по краям их идеальной жизни.
«Мама, ты рано встала», появился в дверях кухни Артём, уже одетый в тёмный костюм. В тридцать пять он унаследовал отцовский острый подбородок и мою упрямую жилку, хотя, кажется, забыл, от кого последняя.
«Не могла уснуть», ответила я, размешивая растворимый кофе водой, подогретой в микроволновке. Хорошая кофемашина была под запретом «подарок на свадьбу», пояснила Лариса с напряжённой улыбкой.
«Мы с Ларисой поговорили», начал он, по привычке нервничая. «Думаем, тебе стоит поискать что-то более постоянное».
Кофе стал горьким во рту. «Постоянное?»
«Есть хорошие пансионаты для пожилых».
«Конечно», поставила кружку с лишней силой. «Как глупо с моей стороны думать, что я могу остаться, пока не встану на ноги».
«Не надо так. Ты же знаешь, мы хотим помочь».
«Помочь?» слово вырвалось резче, чем я хотела. «Артём, вчера ты отвёз мать Ларисы смотреть ту новостройку на улице Кленовой. С гранитными столешницами».
Его кадык дёрнулся. «Это другое. У её матери особые потребности».
«Моя особая потребность место для сна, которое не твой диван».
Тут появилась Ларина, её светлые волосы собраны в тугой пучок. Она двигалась по кухне с выверенной эффективностью, избегая моего взгляда. «Доброе утро, Маргарита Петровна», сказала она, не глядя. Обращение по имени-отчеству напоминало: я не семья, а гость, задержавшийся не к месту.
Комнату для гостей, которую они использовали как кладовку, на прошлой неделе очистили и покрасили в мягкий жёлтый готовили место для их первенца. Ларина едва округлилась, но они уже выбирали кроватку.
«Ларисе нужно пространство для детской», объяснил Артём. «Она в стрессе».
«Я не предлагала жить там вечно, Артём. Хотя бы пока не найду, куда уехать».
Ларина наконец посмотрела на меня, её зелёные глаза холодны и оценивающи. «Маргарита Петровна, вы упускаете суть. Речь о границах. О том, что уместно».
«Уместно?» повторила я. «А что уместно для женщины, которую муж после тридцати лет брака променял на секретаршу?»
«Мама, хватит»
«Артём, давай начистоту. Твой нерождённый ребёнок важнее, чем твоя мать без крыши над головой? Так?»
Он побледнел. «Ты не бездомная. У тебя есть варианты. Отец предлагал тебе ту квартиру в Сочи».
«Твой отец предложил однокомнатную за две тысячи километров, при условии, что я откажусь от половины имущества. Очень щедро».
Гул блендера Ларины заглушил его ответ. Когда звук стих, тишина стала гуще.
«Если хотела комфорта», наконец выдавил Артём, едва слышно, «надо было оставаться с отцом».
Словно ударили. Я смотрела на сына этого человека, которого носила, кормила, любила без условий, и видела чужого. «Понятно», поставила кружку в раковину. «Спасибо, что прояснил моё место».
Весь день я искала квартиры на телефоне, пересчитывая скудные сбережения. На личном счету ровно 50 000 рублей. В шестьдесят два, без работы и кредитной истории, это были гроши.
Вечером зашла в магазин у дома. У кассы взгляд упал на лотерейные билеты. Джекпот 200 миллионов. «Один билет, пожалуйста», услышала собственный голос.
Продавец протянул мне бумажку с цифрами: 7, 14, 23, 31, 42. Бонусный шар 18.
«Удачи», сказал он, отсчитав сдачу. 500 рублей. Всё, что у меня осталось.
Квартира была пуста. Записка на столе сообщала, что Артём и Ларина ужинают у её матери. Ну конечно. Я устроилась на диване и включила новости. Ровно в 23:17 на экране высветились лотерейные номера.
7, 14, 23, 31, 42. Бонусный шар 18.
Я уставилась на экран, уверенная, что это галлюцинация. Затем дрожащими руками достала билет и сверила цифры снова и снова. Все совпадали. Бумажка выскользнула из пальцев, когда я откинулась на диван. Двести миллионов. После налогов достаточно, чтобы больше никогда не спать на чужом диване. Достаточно, чтобы посмотреть сыну в глаза и сказать, что я думаю о его «крепкой любви».
Вопрос был не в том, что я сделаю с деньгами. Вопрос что я сделаю с властью.
Я не спала. Лотерейный билет лежал на столе, как заряженное оружие. В 5:30 зазвонил будильник Артёма. Я притворилась спящей, играя роль побеждённой, какой они меня видели.
«Доброе утро», тихо сказала, когда он вошёл на кухню, просто чтобы увидеть, как он вздрогнет.
«О, мам. Не знал, что ты уже встала». Он засуетился с кофеваркой. «Слушай, насчёт вчерашнего»
«Ты имел в виду каждое слово», поднялась. «Не оскорбляй нас обоих притворством».
Появилась Ларина, её шёлковый халат безупречен.
