Он чуть не прошёл мимо. В утренней суете понедельника, среди топота каблуков и гудящих телефонных звонков, отражающихся от стеклянных небоскрёбов, мир казался размытым. Но когда Артём Соколов, ведущий партнёр одной из самых жёстких юридических фирм города, вышел из мраморного холла и поправил запонки, что-то заставило его остановиться.
Там, у подножия высотки, сидела маленькая девочка. Ей было не больше шести-семи лет. На ней был простенький выцветший жёлтый сарафан, колени поджаты к груди, а под ней аккуратно расстелено тонкое голубое покрывало на холодных бетонных ступенях. Перед ней в ряд стояли пять игрушек: потрёпанный плюшевый мишка, пластиковый динозавр, розовая кукла с растрёпанными волосами и две самодельные фигурки, в которых с трудом можно было что-то разглядеть.
Но что поразило Артёма это не то, что она сидела одна в деловом квартале. Это были её глаза большие, серые и слишком спокойные для такого маленького и одинокого ребёнка. Вокруг неё мелькали люди в дорогих костюмах, спешившие по своим делам. На неё почти не смотрели, лишь обходили край её покрывала, будто боялись прикоснуться к её миру.
Он взглянул на часы. 8:42. До совета директоров оставалось восемнадцать минут, и ему предстояло объяснить, почему многомиллионная сделка не должна сорваться из-за чьей-то забытой подписи. Восемнадцать минут, чтобы продолжить карабкаться по лестнице, на которую он потратил половину жизни.
Но он не мог оторвать от неё взгляд.
Он подошёл ближе. Она подняла на него глаза, не моргнув.
Ты потерялась? спросил он, стараясь смягчить голос, несмотря на внутреннюю скованность.
Она покачала головой.
Нет.
Он нахмурился.
А где твоя мама? Или папа?
Снова её маленькие плечи приподнялись и опустились в жесте, слишком взрослом для такого хрупкого тельца.
Не знаю.
Он огляделся. Кто-то наверняка уже вызвал охрану. Может быть, это чья-то глупая шутка. Но никто не останавливался. Никто даже не замедлял шаг.
Он присел на корточки, стараясь не помять брюки.
Как тебя зовут? спросил он.
Лиза, ответила она так тихо, что её голос едва не потерялся в городском шуме.
Лиза повторил он, будто это имя могло привязать её к чему-то реальному. Ты голодная?
Она не ответила сразу, потом взяла плюшевого мишку и крепко прижала к себе.
Мама сказала подождать здесь. Она сказала, что скоро вернётся.
Что-то сжалось у него в груди незнакомая боль, на которую у него не было времени.
И когда она тебе это сказала?
Лиза посмотрела куда-то мимо него, словно пыталась разглядеть сквозь стеклянные башни ту маму, которая так и не пришла.
Вчера.
Во рту у Артёма пересохло. Он отклонился назад. Часть его хотела встать, отряхнуться и уйти. Вызвать полицию, пусть кто-то другой разберётся, ведь это не его проблема. У него было совещание. Контракт, который нужно спасти. Репутация, которую нужно беречь.
Но тут Лиза сделала то, что разбило все его тщательно выстроенные отговорки: она протянула руку, взяла его за пальцы и положила ему в ладонь динозавра.
Для вас, сказала она так просто, что у него перехватило горло.
Он уставился на маленькую зелёную фигурку игрушку, которая, наверное, стоила копейки в придорожном ларьке. Но в её серьёзных глазах она была бесценна.
Лиза, сказал он, заставляя голос звучать твёрдо. Я не могу оставить тебя здесь. Пойдёшь со мной? Мы найдём кого-то, кто тебе поможет.
Она заколебалась, бросив взгляд на свой ряд игрушек. Потом, с методичной аккуратностью, собрала их в маленькую тканевую сумочку рядом с собой. Взглянула на него ещё раз и кивнула.
Артём встал и протянул ей руку. Она молча вложила в неё свои пальчики.
Когда он вёл её через вращающиеся двери, мраморный пол холла показался ему холоднее, чем обычно. Администратор подняла глаза, удивлённо округлив их, но промолчала, увидев ребёнка рядом с ним.
В лифте его отражение показывало безупречный костюм, шёлковый галстук, дорогие часы. А рядом жёлтый сарафан Лизы был словно ярким пятном невинности на сером фоне бизнес-реальности.
Телефон завибрировал: «Совещание через 7 минут».
Он перевёл его в беззвучный режим.
Когда двери открылись на 25-м этаже, на него обернулись. Его ассистентка, Татьяна, почти бросилась к нему.
Артём Сергеевич? Совет вас ждёт. Кто это?
Это Лиза, просто сказал он. Освободите мне утро.
Простите?
Освободите, Таня.
И с этими словами он провёл девочку мимо удивлённых взглядов в свой угловой кабинет с видом на город, который её не замечал. Осторожно усадил её на кожаном диване у окна, откуда она могла смотреть на людей внизу.
Я скоро вернусь, тихо сказал он.
Она кивнула, сжимая мишку, её большие глаза отражали горизонт.
Когда Артём развернулся к назревающему скандалу в коридоре партнёры ждали, вопросы витали в воздухе, проблема на десятки миллионов рублей та же боль вернулась.
Впервые за долгие годы он понял, что не все важные дела сопровождаются подписанным контрактом.
Артём закрыл дверь кабинета, отсекая приглушённые аргументы из зала заседаний и шёпот любопытных. Для человека, чьи дни были расписаны по минутам, каждая секунда вне совещания казалась трещиной в его идеально отполированном мире.
Но глядя на ребёнка, свернувшегося на его диване жёлтый сарафан резко выделялся на тёмной коже, её маленькие пальцы чертили круги на потёртом ухе мишки он знал, что этот момент важнее любой сделки.
Татьяна стояла у стеклянной стены, телефон прижат к уху. Она беззвучно спросила: «Что делать?»
Артём вышел и тихо сказал:
Вызовите опеку. И принесите ей поесть. Из булочной на углу что-нибудь тёплое. И какао.
Татьяна моргнула, смесь недоумения и беспокойства на лице.
Хорошо.
Он чуть не сказал «сп
