После похорон мужа мой сын отвёз меня на окраину города и сказал: «Выходи здесь, на этой остановке. Мы больше не можем тебя содержать». Но в моём сердце хранился секрет, о котором они будут жалеть всю свою жизнь
В день, когда мы хоронили мужа, моросил тихий дождь. Маленький чёрный зонтик не мог укрыть одиночество в моей груди. Я держала свечу, глядя на свежую могилу, земля которой ещё была влажной, и дрожала. Мой спутник почти сорока лет мой Виктор превратился в горсть холодной земли.
После похорон мне не дали утонуть в горе. Мой старший сын, Дмитрий, которому муж безоговорочно доверял, тут же забрал ключи от дома. Годами раньше, когда Виктор ещё был здоров, он говорил: «Мы стареем, давай переоформим всё на сына. Если всё будет на него, он и отвечать будет». Я не возражала. Разве есть родители, которые не любят своих детей? Так дом, документы, все бумаги оказались на имя Дмитрия.
На седьмой день после похорон он предложил мне «прокатиться». Я не ожидала, что эта поездка станет ударом ножа. Машина остановилась на окраине Нижнего Новгорода, у остановки маршруток. Дмитрий холодно бросил:
«Выходи. Мы с женой больше не можем о тебе заботиться. Теперь сама о себе думай».
В ушах звенело, в глазах темнело. Мне казалось, я ослышалась. Но его взгляд был твёрдым, будто он вот-вот вытолкнет меня. Я осталась сидеть у обочины, возле ларька с сигаретами, с одной сумкой одежды. Тот дом где я жила, растила детей, ухаживала за мужем теперь был его. У меня не было права вернуться.
Говорят: «Если потеряешь мужа, остаются дети». Но иногда дети хуже, чем их отсутствие. Мой собственный сын выбросил меня, как ненужную вещь. Однако Дмитрий не знал одного: я не была совсем беззащитна. В кармане у меня всегда лежала сберкнижка деньги, которые мы с Виктором копили всю жизнь, больше трёх миллионов рублей. Мы хранили это в тайне, даже от детей. Виктор часто повторял: «Люди добры к тебе, только пока у тебя что-то есть».
В тот день я решила молчать. Не собиралась унижаться, не собиралась раскрывать свой секрет. Хотела посмотреть, как Дмитрий и сама жизнь будут со мной обращаться.
Первой ночью после изгнания я пряталась под навесом у маленького кафе. Хозяйка, тётя Нина, сжалилась и налила мне горячего чая. Когда я рассказала, что потеряла мужа, а дети бросили, она только вздохнула:
«Сейчас такое часто бывает, сестрица. Деньги для детей иногда дороже любви».
Я сняла комнату в дешёвой гостинице, платя проценты с вклада. Была осторожна: никому не говорила, что у меня есть деньги. Жила скромно носила старую одежду, покупала дешёвый хлеб и крупу, старалась не привлекать внимания.
Много ночей я лежала на жёсткой кровати, вспоминая старый дом, скрип потолочного двигателя, запах чая, который варил Виктор. Воспоминания жгли, но я твердила себе: пока живу, надо идти вперёд.
Постепенно я привыкла к новой жизни. Днём искала работу на рынке: мыла овощи, разгружала ящики, заворачивала покупки. Платили копейки, но мне было неважно. Хотела держаться на ногах, не просить милостыню. Торговцы звали меня «тетя Зоя». Они не знали, что, закрыв лавки, я возвращалась в свою комнату, открывала сберкнижку, смотрела на цифры и убирала её обратно. Это был мой тайный якорь.
Однажды я встретила старую подругу тётю Любу. Увидев меня в гостинице, я призналась, что муж умер, а жить стало трудно. Она пожалела меня и предложила работу в своей забегаловке. Я согласилась. Работа была тяжёлая, но давала еду и крышу над головой. Теперь у меня было ещё больше причин хранить свою тайну.
Тем временем до меня доходили слухи о Дмитрии. Он жил с женой и детьми в большом доме, купил новую машину, но проигрывался в карты. Один знакомый шепнул: «Говорят, уже заложил участок под дачу». Я слушала с болью, но не звонила. Он выбросил мать на улицу мне нечего было ему сказать.
Однажды вечером, когда я мыла пол в кафе, ко мне подошёл незнакомец. Хорошо одетый, но с тревожным лицом. Я узнала его это был собутыльник Дмитрия. Он пристально посмотрел и спросил:
«Вы его мать?»
Я насторожилась, кивнула. Он наклонился ближе, голос стал жёстким:
«Он должен нам миллионы. Теперь прячется. Если ещё любите сына помогите».
Я окаменела. Лишь слабо улыбнулась:
«Я теперь бедная старуха. Чем я могу помочь?»
Он ушёл злой. Но этот разговор заставил меня задуматься. Я любила сына, но он ранил меня. Выбросил, как ненужный хлам. Теперь его настигла расплата но разве это справедливо?
Спустя месяцы Дмитрий сам пришёл ко мне. Измождённый, с красными глазами. Увидев меня, упал на колени и зарыдал:
«Мама, я ошибался. Я ничтожество. Спаси меня, один раз. Иначе моя семья пропадёт».
Сердце колотилось. Я вспомнила ночи, когда плакала о нём, сцену,
