Каждый вечер, выходя из школы, Томас шел по брусчатым улицам с рюкзаком, перекинутым через одно плечо, и диким цветком, бережно зажатым в пальцах.
**Цветок, который не увядал**
Улицы Сергиева Посада всегда пахли свежим хлебом и сырой землей после дождя. Это был маленький городок, где все знали друг друга, а секреты разлетались быстрее ветра. Среди этих улиц каждый вечер шел мальчик лет двенадцати худощавый, с глубоким взглядом и неторопливой походкой. Его звали Томас Волков, и в руках он нес дикий цветок.
Его путь всегда был одним и тем же: Дом престарелых «Осенний свет» старинное здание кремового цвета с большими окнами и садом, полным сирени. Не было дня, чтобы он не переступил его ржавые ворота после уроков.
Он входил не спеша, здороваясь со всеми: с тетей Любой, вязавшей на скамейке у входа; с дедом Николаем, который всегда просил у него конфету; с персоналом, смотревшим на него с умилением. Они знали, что Томас приходил не по обязанности, а по зову сердца, который не каждый бы понял.
Он поднимался на второй этаж, шел до конца коридора, в комнату 214. Там его ждала бабушка Клавдия Соколова седая, как первый снег, женщина, чей взгляд то терялся, то вдруг оживал.
Добрый вечер, бабушка Клава, говорил он, ставя рюкзак на стул. Вот ваш любимый цветок.
А ты кто, милый? почти каждый раз спрашивала она с мягкой улыбкой.
Просто друг, отвечал он.
Клавдия Ивановна была учительницей литературы строгой, элегантной, с острым умом. Но болезнь потихоньку крала ее воспоминания. Для нее дни сливались в один, лица путались. И все же, когда Томас был рядом, в ее глазах вспыхивала искорка.
Месяцами он читал ей стихи Есенина и рассказы Чехова. Иногда красил ей ногти персиковым лаком, иногда заплетал косу, будто она была его внучкой. Она смеялась над его шутками, плакала, когда что-то трогало ее душу, а порой принимала его за давнего поклонника.
Персонал говорил, что у Томаса старая душа в юном теле. Он приходил не из жалости и не ради школьного задания. Он приходил потому, что хотел.
У этого мальчишки золотое сердце, говорила медсестра Наталья, самая опытная в доме престарелых.
**Секрет, которого никто не знал**
За все время, что он навещал ее, Томас никому не сказал, что он не просто «друг» для Клавдии Ивановны. Он был ее внуком. Единственным.
История была грустной: когда Клава начала забывать, ее сын отец Томаса решил отдать ее в дом престарелых. Сначала навещал часто, потом все реже а потом и вовсе перестал. Говорил, что видеть ее такой слишком больно. А Томас не мог оставить ее одну.
Дома отец избегал разговоров о ней. Она уже не та, говорил он холодно. Пусть остается там.
Но для Томаса она оставалась бабушкой. Даже если не помнила его имени, даже если звала его «Сашей» или «Игорем», он знал, что где-то в глубине ее памяти еще теплилась любовь.
**Признание**
Однажды зимним днем, заплетая ей косу у окна, он поймал на себе ее пристальный взгляд. На мгновение в ее глазах мелькнуло узнавание.
У тебя глаза моего сына, прошептала она.
Томас улыбнулся.
Может, судьба мне их одолжила.
Она понизила голос, словно делилась тайной.
Мой сын ушел, когда я начала забывать сказал, что я больше не его мать.
Томасу стало больно, но он не стал спорить. Только крепче сжал ее руку.
Иногда, когда уходит память, уходят и люди. Но не все.
Она посмотрела на него так, будто эти слова принесли ей покой, а потом снова уплыла в свои мысли.
**Последнее лето**
В тот год Клавдия Ивановна стала слабеть. Хороших дней почти не оставалось, иногда она не могла даже встать. Томас продолжал приходить читал ей, пока она спала, оставлял цветы на тумбочке.
Однажды врач дома престарелых отвел его в сторону.
Сынок, твоя бабушка очень слаба. Вряд ли она переживет зиму.
Томас опустил голову, но не заплакал. Он знал, что этот день настанет.
В ее последний день рождения он пришел с целым букетом полевых цветов. Комната наполнилась ароматом луга. Она посмотрела на него и, с ясностью, которой не было уже месяцы, сказала:
Спасибо, что не забыл меня.
Это был последний день, когда они могли поговорить.
**Прощание**
Клавдия Ивановна ушла тихим утром. На тумбочке остался один цветок сухой, но целый, будто держался изо всех сил, чтобы не осыпаться до ее последнего часа.
Похороны были скромными. Пришли лишь несколько человек: бывшие коллеги, сотрудники дома престарелых и Томас. Его отец появился в последний момент молчаливый, без слез.
Медсестра Наталья, растроганная, подошла к Томасу.
Сынок, почему ты никогда не переставал приходить?
Томас посмотрел на нее покрасневшими глазами.
Потому что она была моей бабушкой. Все бросили ее, когда она заболела. А я нет. Даже если она не помнила, кто я.
Отец, услышав это, потупился. Он ничего не сказал, но в конце церемонии подошел к сыну и положил руку ему на плечо.
Ты сделал то, что я не смог, прошептал он. Спасибо.
**После**
Годы прошли. Томас вырос, окончил университет и стал писателем. Его первая книга называлась «Цветок, который не увядал» в память о Клавдии Ивановне.
В посвящении он написал:
«Моей бабушке, которая научила меня, что настоящая связь не зависит от памяти а только от сердца».
На обложке рисунок полевого цветка, точь-в-точь как те, что он приносил в комнату 214.
И пусть болезнь стерла имена и даты, она не смогла стереть самое главное любовь, которая остается, даже когда все остальное уходит.
