Олигарх вернулся домой без предупреждения и остолбенел, увидев, что горничная делает с его сыном. Каблуки его туфель отстукивали по блестящему мрамору, наполняя холл торжественным эхом. Леонид приехал намного раньше запланированного. Ему было 37 лет. Высокий, статный, всегда безупречно одетый, он привык к контролю, к миллионным сделкам в стеклянных офисах, к напряжённым переговорам в Сочи.
Но в тот день ему не нужны были контракты, роскошь или речи он жаждал чего-то настоящего, тёплого. Его сердце рвалось домой, чтобы увидеть, как живёт дом без его властного присутствия, увидеть сына, маленького Матвея, его сокровище восьми месяцев от рода, малыша с мягкими кудряшками и беззубой улыбкой. Последний лучик света после потери жены. Он никого не предупредил ни помощников, ни Веру, няню, которая жила в доме. Он хотел увидеть всё таким, каким это было без него.
И он увидел, но не так, как ожидал. Повернув за угол коридора, он резко замер. В кухне, залитой утренним светом, стоял его сын, а рядом женщина, которую он не ожидал увидеть. Алина, новая горничная, молодая русская девушка лет двадцати пяти, в аккуратно выглаженном сиреневом фартуке, с волосами, собранными в небрежный, но очаровательный пучок.
Её движения были плавными, точными, а на лице читалось спокойствие, которое обезоруживало. Матвей сидел в маленькой пластиковой ванночке прямо в раковине. Его тёплое тельце смешно вздрагивало от каждого плеска воды, который Алина осторожно выливала ему на животик. Леонид не верил своим глазам. Горничная купала его сына. В раковине. Его брови сдвинулись, инстинкты взбунтовались это было неприемлемо. Вера отсутствовала, и никто не имел права прикасаться к Матвею без присмотра. Он уже сделал шаг вперёд, готовый закричать, но что-то остановило его.
Матвей смеялся. Тихим, беззаботным смехом. Вода плескалась, а Алина напевала колыбельную ту самую, которую когда-то пела его жена. Губы Леонида задрожали, плечи расслабились. Он наблюдал, как Алина бережно вытирала головку малыша мягкой тряпочкой, очищая каждую складочку, будто от этого зависела вся вселенная. Это был не просто купание это был акт любви.
“Что ты делаешь?” прозвучал его низкий голос.
Алина вздрогнула, побледнев. “Господин, прошу, дайте объяснить” её голос дрожал. “Вера в отпуске. Я думала, вы вернётесь только в пятницу”.
Леонид сжал кулаки. “Я не собирался возвращаться. Но вот я здесь, а ты купаешь моего сына в раковине, как будто это нормально!”
Алина опустила глаза. “Вчера у него была температура. Он плакал без остановки. Термометр пропал, никого не было дома Я вспомнила, что тёплая ванна раньше помогала, и решила попробовать”.
Леонид окаменел. Его сын болел, а он даже не знал. Он посмотрел на Матвея, прижавшегося к Алине, малыш был спокоен, доверчив. Но гнев клокотал внутри.
“Я плачу за лучший уход! У меня есть медсёстры на вызов! Ты горничная. Ты моешь полы, а не трогаешь моего ребёнка!”
Алина не спорила. “Я не хотела навредить. Клянусь, я видела, как ему плохо”
“Отнеси его в кроватку. Затем собери вещи”.
В её глазах мелькнула боль, но она молча пошла наверх.
Леонид остался один. Вода в раковине ещё капала, и этот звук сводил его с ума. Он чувствовал себя опустошённым, хотя, казалось бы, поступил правильно.
Позже, в кабинете, он включил монитор детской. Матвей спал, щёчки розовые, но спокойные. Однако слова Алины не выходили у него из головы: *”У него была температура Я не могла оставить его”*
Он поднялся наверх. Алина сидела в гостевой комнате, её глаза были красными от слёз. На кровати лежала полуоткрытая сумка, а рядом потрёпанная фотография: мальчик с кудрявыми волосами в инвалидной коляске.
“Это твой брат?” тихо спросил Леонид.
Алина кивнула. “Он умер три года назад. Я ухаживала за ним”
В этот момент раздался слабый стон. Матвей.
Алина мгновенно вскочила это был *тот* плач, тот же, что и вчера. Температура снова поднималась.
Она ворвалась в детскую без разрешения. Малыш был красный, дышал тяжело.
“Нет времени!” её голос был твёрдым. “Если ждать, может начаться судорога!”
Леонид застыл. Впервые в жизни он чувствовал себя беспомощным.
Алина действовала быстро: влажная ткань подмышки, электролиты, колыбельная. К приезду врача Матвей уже начал приходить в себя.
“Она сделала всё правильно”, сказал доктор. “Ещё немного и был бы риск осложнений”.
Когда они остались одни, Леонид подошёл к Алине.
“Останься”.
Она подняла на него глаза.
“Ты спасла моего сына. Не по обязанности, а потому что тебе не всё равно”. Он глубоко вздохнул. “Вера скоро уйдёт на пенсию. Я хочу, чтобы ты стала его няней. И если захочешь я оплачу твоё обучение в медицинском”.
Алина не могла говорить. Она только кивнула, сжимая край кроватки.
С этого дня всё изменилось. Алина стала для Матвея не просто няней она стала семьёй. Леонид научился доверять, быть не только добытчиком, но и отцом. А Алина, наконец, обрела то, о чём даже не мечтала дом, любовь, смысл.
Иногда вторые шансы приходят не в виде контрактов или богатств, а в тихих колыбельных, в тёплых объятиях и в историях, которые стоит услышать.
