Если думаешь, что я для тебя ничего не делаю, попробуй без меня обойтись! вырвалось у жены.
Вечером в квартире повисла гнетущая тишина. Татьяна мешала борщ, слушая, как стучат старые часы с кукушкой. Раньше этот звук бесил когда дом гремел от детских голосов, топота и вечного хаоса. Теперь же тиканье осталось единственным собеседником в опустевшей когда-то шумной квартире.
Она бросила взгляд на мужа. Дмитрий, как всегда, уткнулся в телефон. Свет от экрана отражался в его очках, рисуя причудливые блики. Раньше ей это казалось уютным вот он, её муж, дома, рядом. Теперь же это зрелище лишь раздражало.
Ужин готов, сказала Татьяна, стараясь говорить ровно.
Он кивнул, не отрываясь от экрана. Она разложила тарелки красивые, из сервиза, который берегла для праздников. Хотя какие теперь праздники? Дети заглядывают редко, внуков ещё нет. Остались только они вдвое в этой трёшке, где каждый угол напоминает о лучших временах.
Татьяна налила борщ, украсила свежей зеленью петрушкой и укропом с подоконника, где специально выращивала травы для его любимых блюд. Рядом положила свежий хлеб, только что нарезанный.
Дмитрий наконец отложил телефон и взял ложку. Она замерла, ожидая реакции. Первая ложка. Вторая. На третьей он скривился.
Опять пересолено, буркнул он, отодвигая тарелку.
Что-то внутри оборвалось. Татьяна посмотрела на свои руки красные от воды, с огрубевшей кожей. Весь день на ногах: стирала его рубашки, гладила брюки, варила этот чёртов борщ. На плите ещё шипел его любимый чай тот самый, что она заваривает особым способом, потому что «иначе невкусно».
Взгляд упал на стопку выглаженного белья каждая вещь сложена идеально, как он любит. Двадцать лет. Двадцать лет она складывала эти рубашки особым образом, потому что «иначе мнутся».
Знаешь что её голос дрогнул, но не от слёз от злости. Если думаешь, что я для тебя ничего не делаю, попробуй без меня обойтись!
Он поднял глаза впервые за вечер действительно посмотрел на неё. В его взгляде читалось удивление, будто он не верил, что эта тихая, покладистая женщина способна на такое.
Татьяна резко встала. Стул с грохотом отъехал назад, но ей было всё равно. Она схватила пальто старое, купленное пять лет назад, потому что «зачем тебе новое, это ещё носить и носить».
Ты куда? в его голосе прозвучало беспокойство, но она уже не слушала.
Дверь хлопнула. Прохладный осенний воздух ударил в лицо, и впервые за много лет Татьяна почувствовала, что может дышать полной грудью. Она не знала, куда идёт. Не знала, что будет завтра. Но впервые за долгое время ощутила не страх, а странное, пьянящее чувство свободы.
Маленькая комнатка в съёмной однушке встретила её непривычной тишиной. Не той давящей, что была дома, а лёгкой, почти воздушной. Здесь не было вечно тикающих часов, не было взглядов, полных недовольства, не было бесконечных «почему ты».
Она проснулась рано привычка вставать в шесть, чтобы успеть приготовить завтрак, погладить рубашку, собрать сумку Но сегодня всё было иначе. Татьяна лежала в незнакомой постели и смотрела, как солнечный луч медленно ползёт по стене. Никто не торопил её, не ждал, не требовал.
Можно просто полежать, прошептала она и тихо рассмеялась.
Но старые привычки не отпускали. Руки сами тянулись заправить кровать, вытереть пыль, начать привычную круговерть дел. Татьяна остановила себя:
Нет. Сегодня я делаю то, что хочу.
Она долго стояла перед зеркалом, разглядывая своё отражение. Когда в последний раз она действительно смотрела на себя? Не мельком, не для проверки а по-настоящему? Морщинки у глаз стали глубже, в волосах прибавилось седины. Но глаза глаза словно ожили.
На улице пахло осенью опавшими листьями и кофе из соседней кофейни. Раньше она проходила мимо, спеша в магазин. «Пустая трата денег», говорил Дмитрий. И она соглашалась, убеждая себя, что дома кофе вкуснее.
Дверь кофейни звякнула колокольчиком. Внутри пахло свежей выпечкой и ванилью. Татьяна замерла на пороге, чувствуя себя чужой в этом уютном мире.
Доброе утро! улыбнулась бариста. Что будете?
Я Татьяна растерялась. Столько лет она варила кофе другим, но никогда не задумывалась, какой нравится ей. Что посоветуете?
Попробуйте наш фирменный латте с сиропом. И только что испекли круассаны с шоколадом.
Раньше она бы отказалась дорого, калорийно, что скажет муж Но сегодня был другой день.
Да, пожалуйста. И круассан тоже.
Она села у окна, наблюдая за прохожими. За соседним столиком девушки смеялись над чем-то. Татьяна поймала себя на мысли: когда она в последний раз смеялась так не из вежливости, а от души?
Первый глоток кофе обжёг губы сладким теплом. Она закрыла глаза. Боже, неужели жизнь может быть такой вкусной?
Телефон в сумке молчал. Впервые за двадцать лет Дмитрий проснулся без готового завтрака, без выглаженной рубашки. Что он сейчас делает? Злится? Даже не заметил?
Ещё кофе? спросила бариста.
Татьяна посмотрела на часы привычка. Раньше в это время она уже должна была бежать за продуктами. Но сегодня
Да. И ещё один круассан.
Телефон зазвонил, когда она раскладывала вещи в шкафу. На экране «Алексей», старший сын. Рука дрогнула. Впервые ей не хотелось брать трубку.
Алло, сказала она тише обычного.
Мам, ты что творишь? в голосе Алексея звучало раздражение, точь-в-точь как у отца. Папа сказал, ты ушла. Это что за детский сад?
Татьяна села на кровать. Как объяснить сыну то, чего сама до конца не понимала? Как рассказать о годах тихого отчаяния, о том, как растворялась в заботе о других?
Лёша, я
Мам, ну хватит! перебил он. Папа всегда такой был, ты же знаешь. Нашла из-за чего ссориться!
В
