В тихом деревенском вечере, когда солнце уже скользило к горизонту, Антонина Семёновна, которую все звали просто баба Тоня, вышла из своего покосившегося домика и постучала костяшками пальцев в окно соседки. Стекло отозвалось глухим, но знакомым звуком. Вскоре в проёме показалось морщинистое лицо Марии Степановны. Та распахнула скрипучую дверь и вышла на крыльцо, поправляя седые пряди.
Тонь, родная, чего стоишь, как чужая? Заходи, чайник уже на плите! крикнула она через двор, но в голосе уже слышалось беспокойство.
Нет, Мария Степановна, не зайду, голос бабы Тони дрожал. Дело у меня к тебе важное. В больницу ехать надо, в областную. С глазами беда всё расплывается, будто в тумане. Доктор сказал операция срочная, иначе ослепну. Одна я, не знаю, как справлюсь…
Голубушка, конечно, поезжай! засуетилась соседка. За хозяйством твоим присмотрю, за козой Марфушкой, за курами. Не бойся, всё устроится. Разве можно в темноте остаться?
Антонине Семёновне было за семьдесят. Жизнь её, долгая и трудная, помотала её по свету, но в конце концов, как раненый голубь, она нашла приют в этой деревушке. Дорога в город казалась бесконечной. В тряском автобусе она сжимала потрёпанную сумку и думала: «Ножом к глазам подступятся… Как же я переживу?»
В больничной палате пахло лекарствами. У окна лежала молодая женщина, напротив старушка, как и она. После обеда к ним нагрянули родственники с фруктами, соками, смехом. Баба Тоня отвернулась к стене. Никто не пришёл к ней. Ни яблочка, ни доброго слова одна она, забытая, никому не нужная.
Утром в палату вошла врач молодая, красивая, в белоснежном халате. Голос её был тёплым, как летнее солнце.
Как самочувствие, Антонина Семёновна? спросила она. Родные будут навещать? Дети есть?
Сердце бабы Тони сжалось. «Нету, доченька, Бог деток не дал…» прошептала она, опустив глаза. Но советь тут же заныла ведь это была ложь. Была у неё дочь Верочка.
Много лет назад, оставив маленькую Веру с матерью, она уехала с мужчиной, обещавшим золотые горы. Но счастья не нашла. Когда вернулась матери уже не было, а дочь исчезла. С тех пор она жила одна, каждый день каясь в своём решении.
Перед операцией баба Тоня не спала. Врач Вероника Петровна успокаивала её: «Всё будет хорошо». И вдруг её осенило: «Мою дочку тоже Верочкой звали… И отчество Петровна… Неужели?»
После операции, когда сняли повязку, она увидела медсестру, а потом и хирурга. «Всё в порядке, бабушка, сказал он. Теперь берегите себя». Позже медсестра принесла пакет: «Вероника Петровна передала яблоки, лимон, конфеты».
Через два дня врач вошла в палату с конвертом в руках. «Добрый вечер, мамочка…» тихо сказала она. Баба Тоня замерла. «Почему вы так меня называете?» прошептала она.
Потому что вы моя мама. Я твоя Верочка. Я так долго тебя искала…
Слёзы текли по морщинистым щекам старухи. «Прости меня, доченька…» смогла выговорить она только это.
Всё хорошо, мама. У меня своя семья, дети. Теперь ты не одна. Мы забираем тебя домой.
Жизнь бабы Тони переменилась. Дочь простила её, и в этом прощении была целая жизнь. Теперь у неё были родные, внуки, дом, где её ждали.
Когда зять Матвей отвёз их в деревню за вещами, козу Марфушку она подарила соседке. Та плакала от счастья за подругу ведь та обрела то, о чём так долго мечтала.
Антонина Семёновна теперь знала: даже самые горькие ошибки можно исправить, если в сердце остаётся место для любви.
