Тишина в доме была густой, как варенье, и только потрескивание дров в печи нарушало её тягучий покой. Анна Петровна, женщина с усталым, изборождённым морщинами лицом, молча провожала взглядом сына, укладывающего последние вещи в холщовый мешок. Завтра армия.
Сыночек, Ваня, ну скажи мне, что ты нашёл в этой в этой вертушке? не выдержала она, и голос её, сдавленный затаённой болью, сорвался на шёпот. Она тебя и в грош не ставит! Нос задирает, а у тебя все мысли только о ней. Других-то девок в деревне хоть отбавляй! Танька, к примеру, Семёнова Умница, работящая, на тебя заглядывается, а ты и ухом не ведёшь. Словно свет клином сошёлся на одной Ленке.
Ваня, высокий, плечистый парень с упрямым подбородком и сейчас нахмуренными глазами, не обернулся. Его пальцы привычно затянули узел.
Не нужна мне никакая Танька, мам. Всё решил. С детства её, Ленку, люблю. И если она за меня не пойдёт Тогда и не женюсь вовсе. Зря языком трещишь, успокойся.
Да она тебя в обиду возьмёт, Ванюша! Сердце моё чует! всхлипнула мать. Красива да, бесспорно, чертовка Но холодная, ветреная. Ей бы в Москве блистать, а не по нашему селу хвостом вилять.
Ваня наконец повернулся. В его взгляде стояла непробиваемая стена.
Всё. Тема закрыта.
Тем временем в соседнем доме, пропахшем дешёвыми духами и молодостью, зеркало отражало совсем иную картину. Ленка, завершая вечерний ритуал, наносила последние штрихи: подвела глаза, накрасила губы. Её образ, яркий и вызывающий, кричал о желании быть замеченной, пойманной, унесённой далеко-далеко отсюда.
Ленка, ты куда так разрядилась? донёсся из кухни голос матери. Опять на дискотеку? А после дискотеки гулянки до утра? Хоть бы Ивана позвала. Парень-то какой! Техникум заканчивает, не лох. Рабочих нанял, с отцом дом строит говорит, для будущей жены. А сам-то на тебя одного пялится, зациклился.
Ленка фыркнула, вертясь перед зеркалом.
Деревенщина твой Иван. «Дом строит» Молодость даётся раз в жизни, мам! Надо гулять, веселиться, а он вкалывает, как лошадь, никуда не выходит. Молодость пройдёт и вспомнить будет нечего. Не нужен он мне, слышишь? Ни за что. Даже не заикайся.
И, словно мотылёк, выпорхнула из дома, оставив за собой шлейф тревожного аромата.
Осень в тот год выдалась золотой и горькой. Иван, получив диплом, получил и повестку. Родители устроили скромные, но душевные проводы. Пришла и Ленка с матерью как ближайшие соседки.
Иван, в неудобном новом костюме, искал момент. Сердце колотилось где-то в горле. Он поймал Ленку в коридоре, прижавшуюся к стене.
Лен начал он, и голос вдруг предательски дрогнул. Можно я буду тебе письма писать? Все солдаты пишут своим девушкам. А у меня девушки нет. Может согласишься быть моей? Хоть заочно?
Ленка посмотрела на него снисходительно, будто на надоевшего щенка. Подумала секунду.
Ну, пиши. Если настроение будет отвечу. Не будет не обижайся. Ладно?
Этого хватило. Его лицо озарилось такой надеждой, что Ленка на мгновение отвела глаза. Ей стало почти неловко.
Она какое-то время отвечала на его письма, выведенные аккуратным солдатским почерком. Но после школы рванула в город, поступать в пединститут. Деревенская жизнь осталась позади вместе с наивными посланиями. Переписка оборвалась.
Её мать лишь вздыхала, тайно надеясь, что дочь одумается, дождётся Ивана, остепенится. Но Ленка и слышать не хотела.
Я окончу институт, выйду замуж за городского, интеллигентного! И никогда не вернусь в эту глухомань! кричала она в истерике, когда мать пыталась вставить слово за сельского жениха.
Но судьба жестоко подшутила над ней. Первый же экзамен сочинение она завалила. Горькая ирония: винить было некого. В их деревенской школе учителей вечно не хватало. Русский и немецкий вёл один преподаватель немка Эльза Карловна. Немецкий она знала отлично, а русский с трудом. Ленка, как и большинство её одноклассников, не знала толком ни того, ни другого.
Но Ленка не умела долго горевать. Город манил огнями, и она быстро нашла утешение в обаятельном и циничном Сергее. Серёжа учился на последнем курсе юрфака и жил один в трёхкомнатной квартире, пока родители работали на Севере.
Ленка быстро перебралась к нему. Чтобы не сидеть на шее, устроилась в рабочую столовую. Поваром, конечно, не взяли. Она катала тележку с пирожками по цехам, чувствуя на себе оценивающие взгляды рабочих.
В квартире Сергея она быстро освоилась: навела порядок, варила борщи и таскала с работы пирожки. Она вообразила себя почти женой. Жильё есть, мужчина перспективный. Она была влюблена в Серёжу до головокружения. Он казался ей воплощением той самой городской жизни, о которой она мечтала.
Прожила она у него почти год. А потом однажды вечером, холодным и дождливым, Сергей, развалившись на диване, сказал без эмоций:
Лен, всё, поиграли и хватит. Надоела. Съезжай. Родители на днях возвращаются.
У неё внутри что-то оборвалось. Но она, наученная городской жестокости, не подала вида. Спокойно собрала вещи в чемодан и ушла к подруге. Только когда дверь закрылась, по щекам потекли слёзы.
А через пару недель она поняла, что с её телом творится что-то неладное. Тошнота, головокружение. Врач поставил точку на её иллюзиях.
Беременны. Аборт делать поздно, сухо констатировала гинеколог.
Ленка и не думала избавляться. Это был ребёнок от её любимого Серёжи! Но тут пришло письмо от матери. Короткое. Мать между делом сообщала, что Иван вернулся из армии. Спраши
