Мой пасынок бросил вызов поговорке «настоящие матери сидят в первом ряду»!
Когда я вышла замуж за моего Сергея, его сыну Мише было всего шесть. Его мама ушла, когда ему было четыре без звонков, без писем, просто растворилась в холодной февральской ночи. Сергей был раздавлен. Мы познакомились через год, оба пытаясь собрать осколки своих жизней. Наша свадьба была не только про нас двоих но и про Мишу.
Я не родила его, но с того дня, как переехала в их дом со скрипучими ступенями и постерами футболистов на стенах, я стала его. Да, мачехой но ещё и будильником, мастером бутербродов с арахисовой пастой, помощницей в школьных проектах и водителем скорой помощи в три часа ночи, когда у него подскакивала температура. Я аплодировала на школьных спектаклях и орала как сумасшедшая на футбольных матчах. Сидела с ним до утра перед экзаменами и держала за руку, когда его впервые бросила девчонка.
Я не пыталась заменить его маму. Но я сделала всё, чтобы он мог мне доверять.
Когда Сергей внезапно умер от инсульта, не дожив до Мишиных шестнадцати, я была в отчаянии. Потеряла мужа, лучшего друга. Но даже сквозь боль я знала одно точно:
Я никуда не уйду.
С тех пор я растила Мишу одна. Без кровных уз. Без наследства. Только любовь. И верность.
Я видела, как он стал прекрасным мужчиной. Была рядом, когда он получил письмо о зачислении в МГУ вбежал на кухню и размахивал им, будто выиграл джекпот. Оплатила вступительные, помогла собрать чемодан и рыдала, когда мы обнимались у его общежития. Смотрела, как он получает диплом с отличием, с теми же слезами гордости на щеках.
Поэтому, когда он сказал, что женится на девушке по имени Алиса, я была счастлива за него. Он светился такого я не видела его давно.
«Мама, сказал он (да, он звал меня мамой), я хочу, чтобы ты была везде. На выборе платья, на репетиции ужина, везде».
Я не ждала главной роли, конечно. Была рада просто участвовать.
В день свадьбы я пришла рано. Не хотела мешать просто поддержать своего мальчика. Надела голубое платье цвет, который он когда-то назвал «как дом». В сумочке лежала бархатная коробочка.
Внутри запонки с гравировкой: «Мальчик, которого я растила. Мужчина, которым горжусь».
Не дорогие, но с душой.
В зале царила суета: флористы носились с гирляндами, музыканты настраивали скрипки, организатор лихорадочно сверяла список.
И тогда ко мне подошла она Алиса.
Красивая. Элегантная. Безупречная. Платье сидело на ней, будто сшитое небом. Она улыбнулась губами, но не глазами.
«Здравствуйте, мягко сказала она. Как хорошо, что вы пришли».
Я улыбнулась в ответ. «Я бы не пропустила это ни за что».
Она замешкалась. Взгляд скользнул к моим рукам, затем вернулся к лицу.
«Просто предупреждаю первый ряд только для кровных матерей. Надеюсь, вы понимаете».
Сначала я не осознала. Может, это семейная традиция? Или вопрос рассадки? Но потом я увидела натянутая улыбка, вежливость как щит. Она говорила ровно то, что сказала.
Только кровные матери.
Пол уплыл у меня из-под ног.
Организатор бросила на нас взгляд она слышала. Одна из подруг невесты заёрзала. Никто не проронил слова.
Я сглотнула. «Конечно, выдавила улыбку. Я понимаю».
Направилась в последний ряд. Колени дрожали. Села, сжимая коробку так, будто она могла меня собрать по кусочкам.
Заиграла музыка. Гости обернулись. Начался вход гостей. Все сияли.
И вот, в проходе появился Миша.
Такой взрослый в тёмно-синем костюме, спокойный и торжественный. Но, проходя, он окинул зал взглядом. Вправо, влево и нашел меня в самом конце.
Он остановился.
Лицо сначала сморщилось от непонимания. Позже стало ясно: он всё понял. Взгляд метнулся к первому ряду, где мать Алисы восседала рядом с отцом, сжав в руках платок.
И тогда он развернулся.
Сначала я подумала забыл что-то.
Но он что-то шепнул шаферу, и тот направился ко мне.
«Елена Петровна? тихо сказал он. Миша просил проводить вас вперёд».
«Я что? прошептала я, сжимая запонки. Нет, всё в порядке, не надо проблем»
«Он настаивает».
Я встала, чувствуя, как горит лицо. Все глаза были устремлены на меня, пока я шла к первому ряду.
Алиса повернулась. Выражение лица будто уравнение с десятью неизвестными.
Миша подошёл к нам. Взгляд на Алису, голос твёрдый, но мягкий: «Она сядет в первом ряду. Или свадьбы не будет».
Алиса ахнула. «Но Миша, мы же договаривались»
Он мягко прервал её. «Ты сказала первый ряд для настоящих мам. И ты права. Именно поэтому она будет здесь».
Обратился к гостям, и голос прозвучал под сводами: «Эта женщина вырастила меня. Держала за руку, когда мне снились кошмары. Она сделала меня тем, кто я есть. Она моя мама, даже если не рожала меня».
Потом посмотрел на меня: «Она та, кто осталась».
Тишина повисла, будто время остановилось.
А потом кто-то начал хлопать. Сначала робко. Потом громче. Кто-то встал. Организатор украдкой вытерла глаза.
Алиса выглядела ошарашенной. Но не возразила. Кивнула.
Я взяла Мишу под руку, слёзы застилали взгляд. Он подвёл меня к первому ряду, и я села рядом с матерью невесты.
Та не посмотрела в мою сторону. Но и ладно. Я была здесь не ради неё.
Церемония продолжилась. Миша и Алиса обменялись клятвами, и когда они поцеловались, зал взорвался аплодисментами. Свадьба была прекрасной романтичной, трогательной, наполненной смехом.
Позже, на банкете, я стояла у края танцпола, всё ещё не веря произошедшему. Чувствовала себя не в своей тарелке. Дрожала. Но бесконечно любимой.
Алиса подошла ко мне, когда стало тише.
Теперь она смотрелаОна взяла мою руку и тихо прошептала: «Простите… давайте начнём всё сначала» и в её глазах наконец-то появилось то же тепло, с которым она смотрела на моего мальчика.
