Меня зовут Артём Соколов. Мне двадцать восемь, и я юрист. Да, у меня синдром Дауна. Но это всего лишь одна из множества моих черт такая же, как цвет глаз или любовь к кофе с кардамоном. Вот только, увы, не все это понимают.
В конторе «Петров и партнёры» я проработал два года. Моя должность помощник юриста. Я систематизировал дела, проводил предварительные исследования, составлял базовые документы. Работал безупречно. Приходил раньше всех, задерживался допоздна потому что любил своё дело. Коллеги меня уважали, сам Пётр Петрович не раз хвалил. Казалось, наконец-то я доказал: место людей с синдромом Дауна не только в стереотипах, но и настоящем юридическом кабинете.
Но всё изменилось в тот хмурый октябрьский вторник.
Артём, присядь, пожалуйста, сказал Пётр Петрович, когда я зашёл в его кабинет.
Голос у него был странно сухим.
Надо поговорить кое о чём важном.
Моё сердце ёкнуло. Жизнь научила: когда взрослый говорит «важно», добрых вестей ждать не стоит.
Я что-то сделал не так?
Нет, нет, как раз наоборот. Ты прекрасно справляешься. Но он замялся. Поступило несколько жалоб от клиентов.
Я нахмурился.
Жалоб? На мою работу?
Не совсем. Это скорее, о твоём присутствии.
Воздух будто сгустился.
Клиенты выражают беспокойство. Говорят, что кто-то с твоими особенностями может создавать впечатление непрофессионализма.
«С моими особенностями» это какие? спросил я, хотя всё прекрасно понимал.
Понимаешь, Артём, это не лично. Просто бизнес. Они платят большие деньги и хотят видеть определённый образ.
Я молчал. Потом медленно проговорил:
То есть вы увольняете меня из-за синдрома Дауна?
Не говори так, мы просто меняем формат сотрудничества. Ты мог бы работать удалённо
Нет, я встал. Я не собираюсь прятаться. Я хороший юрист, Пётр Петрович. И если вы увольняете меня из-за моего диагноза это дискриминация.
Я вышел из кабинета с высоко поднятой головой. А внутри всё рухнуло.
Тем вечером, в своей тесной квартире с окнами на шумный двор, я сел за ноутбук. Если они думают, что от меня так легко избавиться они не знают, с кем связались.
Следующие недели я провёл за законами, статьями, прецедентами. Стол был завален бумагами, голова аргументами. У меня было всё: переписка, положительные отзывы, свидетельства коллег. Через три недели иск был готов.
Когда новость попала в СМИ, телефон разрывался.
«Юрист с синдромом Дауна подаёт в суд на бывшую фирму за дискриминацию».
Многие предлагали помощь. Но я отказывал.
Если я не могу защитить себя, говорил я, то какой же я юрист?
Суд начался холодным утром. Зал был забит журналистами. На другой стороне Пётр Петрович и его три адвоката. Я был один, но не чувствовал одиночества: в сердце горела вера в справедливость.
Судья, суровый седовласый мужчина, посмотрел на меня поверх очков:
Господин Соколов, вы уверены, что хотите представлять себя самостоятельно?
Да, ваша честь, ответил я твёрдо.
Первым выступал адвокат Петрова ухоженный господин Лебедев. Его речь длилась почти час: «обоснованные бизнес-решения», «корпоративные стандарты», «право работодателя». Он ни разу не произнёс «синдром Дауна», но каждое его слово дышало этим.
Когда настала моя очередь, в зале воцарилась тишина.
Меня зовут Артём Соколов. Я юрист. И да, у меня синдром Дауна. Но сегодня это не важно. Потому что мы здесь не для того, чтобы говорить о моих генах, а о моей работе.
Я показал документы, отзывы, отчёты.
Вот оценки Петра Петровича: «Исключительная внимательность. Надёжный, преданный сотрудник». А теперь он говорит, что моё присутствие «портит имидж». Скажите, пожалуйста, какой же имидж у фирмы, которая увольняет человека только за то, как он выглядит?
Свидетели подтвердили мои слова. Один коллега даже не сдержал слёз, рассказывая, как я помогал ему с делами.
Когда я перекрёстно допрашивал Петрова, в зале стояла такая тишина, что было слышно, как журналисты царапают ручками бумагу.
Пётр Петрович, была ли моя работа неудовлетворительной?
Нет, пробормотал он.
Тогда почему меня уволили?
Потому что некоторые клиенты
То есть не из-за работы? А из-за того, кто я есть?
Он молчал. И этого было достаточно.
В последнем слове я говорил от души:
Я не прошу жалости. Я прошу справедливости. Я хочу, чтобы меня оценивали по тому, что я делаю, а не по тому, как я родился. Потому что сегодня это моё дело. Но завтра это может быть дело любого из нас.
Присяжные совещались три часа. Три самых долгих часа в моей жизни.
Когда они вернулись, старшина встал:
По делу Соколова против «Петров и партнёры» признаём ответчика виновным в дискриминации.
Я даже не услышал, как люди аплодируют. Только увидел, как судья Ковалёв улыбается и кивает мне.
Через полгода я открыл свою контору «Соколов и партнёры». Первой клиенткой стала женщина в коляске, уволенная за «медлительность». Вторым глухой мужчина, которому отказали в должности бухгалтера.
Теперь в моём кабинете, рядом с дипломом юриста, висит табличка:
**«Артём Соколов. Юрист».**
Без уточнений. Без ярлыков.
Потому что я не «юрист с синдромом Дауна».
Я юрист. И этого более чем достаточно.
