« Дяденька можно я поем с вами? » дрожащим голосом спросила бездомная девочка у миллионера. То, что он сделал дальше, растрогало всех до слёз и перевернуло их жизни.
Её тихий голосок пробился сквозь гул дорогого ресторана, будто нож сквозь масло.
Мужчина в идеально сшитом тёмно-синем костюме замер с вилкой над сочным стейком сухой выдержки. Медленно повернулся к источнику звука девочке лет десяти, с растрёпанными волосами, грязными кроссовками и глазами, в которых читались и надежда, и голод. Никто из посетителей даже не предполагал, что этот простой вопрос навсегда изменит их судьбы.
Был тёплый октябрьский вечер в центре Москвы.
В «Грачеве», мишленовском ресторане с видом на реку, ужинал в одиночестве Владимир Соколов крупный застройщик, владелец половины недвижимости в столице. Под шестьдесят, с проседью в аккуратно уложенных волосах, дорогими часами на запястье он излучал ту самую «власть», перед которой замолкали даже самые болтливые. Его уважали, побаивались, но мало кто знал, кем он был на самом деле.
В тот момент, когда нож коснулся мяса, его остановил детский голос.
Не официант. Девочка. Босая. Одиннадцать, может, двенадцать. Поношенная кофта, джинсы в пыли, а в глазах отчаянная мольба.
Метрдотель уже двинулся к ней, но Соколов поднял руку.
«Как тебя зовут?» спросил он твёрдо, но мягко.
«Анфиса», прошептала она, беспокойно озираясь.
«Я не ела со среды.»
Он помолчал, затем кивнул на стул напротив. В зале замерли.
Анфиса села, съёжившись, будто ждала, что её сейчас прогонят. Уткнулась взглядом в колени, сжав кулачки.
Соколов подозвал официанта.
«Принесите ей то же, что мне. И стакан тёплого молока.»
Когда еда появилась перед ней, девочка набросилась на тарелку. Пыталась есть аккуратно, но голод оказался сильнее. Владимир ничего не говорил. Просто смотрел, погружённый в воспоминания.
Когда тарелка опустела, он наконец спросил:
«А где твои родные?»
«Папа погиб. Он кровельщик, упал с высоты. Мама ушла два года назад. Я жила с бабушкой, но она умерла на прошлой неделе.» Голос дрогнул, но слёз не было.
Лицо Соколова осталось каменным, только пальцы сжали бокал так, что костяшки побелели.
Никто ни Анфиса, ни персонал, ни гости не знал, что Владимир Соколов прошёл через то же самое.
Он не родился богатым. Ночевал в подворотнях, собирал бутылки за копейки, ложился спать с пустым животом чаще, чем с полным.
Мать умерла, когда ему было восемь. Отец спился. Он выживал на улицах Москвы недалеко от того места, где сейчас бродила Анфиса. И он тоже когда-то стоял у витрин ресторанов, мечтая о тёплой еде.
Её слова разбудили что-то глубоко спрятанное.
Соколов достал кошелёк. Но вместо того, чтобы протянуть купюру, задержал взгляд на её лице.
«Хочешь поехать ко мне?»
Она моргнула. «Ч что вы имеете в виду?»
«Я живу один. Детей у меня нет. Буд«У тебя будет еда, своя комната и школа но только если обещаешь хорошо учиться и слушаться», сказал он, и в этот момент Анфиса впервые за долгие годы почувствовала, что где-то в мире есть место, где её ждут.
