Галина Петровна рванулась за конвертом так резко, что все вздрогнули, а ложки звякнули о тарелки. Её ярко-красные ногти впились в бумагу, будто хотели её разорвать. Но нотариус твёрдо положил ладонь поверх её руки.
Простите, сударыня, холодно сказал он. Это вам не принадлежит.
В гостиной воцарилась тишина. Лишь стучали часы на стене, а с улицы доносился детский гомон. Олег съёжился на стуле, словно пытаясь стать невидимым; его новая жена смотрела с напряжённым любопытством, но не понимала всей серьёзности момента.
Я оставалась неподвижной. Десять лет назад я бы дрожала, умоляла, чтобы меня не унижали. Теперь я знала: у них больше нет власти надо мной.
Нотариус вскрыл конверт и достал несколько листов. На первом стояла подпись моего свёкра Василия Ивановича. Голос нотариуса прозвучал резко:
Завещание составлено за три месяца до смерти. Единственная наследница Марина Владимировна.
Родня зашумела. Тётки переглянулись, дяди закашляли, один ребёнок засмеялся ему было невдомёк.
Это невозможно! выкрикнула Галина Петровна. Враньё! Он никогда бы так не поступил!
Всё изложено чётко, продолжал нотариус. «Всё своё имущество, включая дом и землю, завещаю бывшей жене сына, которую изгнали из семьи против её воли». Даже пояснение приложено.
Олег крякнул. Его новая жена с отвращением отодвинулась, будто он стал для неё чужим.
Я глубоко вдохнула. Я знала об этом завещании раньше, но услышать его вслух, при всех, было совсем иным ощущением.
Так вот оно что прошипела свекровь. Он тебя жалел! А теперь ты хочешь отнять у нас дом?
Я встала. Мой голос звучал спокойно, но твёрдо, как сталь:
Я ничего не отнимаю. Вы отняли у меня десять лет, когда выгнали. Но ваш муж видел правду. И решил иначе.
Как ты смеешь! закричала она. Ты никто!
Теперь я хозяйка этого дома, твёрдо ответила я.
Тишина снова окутала комнату. Все взгляды устремились на меня.
Но продолжила я после паузы, я не выгоню вас. У меня есть свой дом, своё дело. Мне нужно только одно: справедливость.
Олег поднял голову, растерянный:
Значит мы можем остаться?
Можете, кивнула я. Но дом юридически мой. Это значит, что у вас больше нет власти надо мной.
Галина Петровна выглядела сломленной. Её голос стал почти шёпотом:
Ты хочешь нас уничтожить
Я посмотрела ей прямо в глаза:
Нет. Я хочу, чтобы ты почувствовала, каково это зависеть от чужой милости.
Нотариус закрыл папку и встал.
Документы в порядке. С этого дня официальная владелица Марина Владимировна.
Я коротко кивнула и вышла на веранду. На улице было свежо, солнце садилось за старую грушу. Я шла к калитке лёгкой походкой, будто парила.
Пёс Рекс давно умер, но мне чудился его тихий скулёж, как когда-то он провожал меня. Только теперь он сопровождал не изгнанницу, а победительницу.
Я улыбнулась и пошла дальше. Потому что больше никто не мог сказать, что я «никто». Я была собой. И этого было достаточно, чтобы вернуть себе достоинство и жизнь.
