Она вытерла мокрые руки, застонав от боли, и пошла открывать дверь.
Мария Смирнова отёрла ладони о фартук, кряхтя от ноющей спины, и направилась в прихожую. Звонок был тихим, но уже в третий раз. Она мыла окно, потому не сразу услышала. На пороге стояла молодая девушка миловидная, но бледная и усталая.
Мария Ивановна, мне сказали, вы сдаёте комнату?
Ах, соседи! Вечно кого-то ко мне направляют! Не сдаю я комнат, никогда не сдавала!
Говорили, у вас три комнаты.
Ну и что? С чего бы мне сдавать? Я привыкла жить одна.
Простите Мне сказали, вы верующая, и я подумала
Девушка, сжимая губы, чтобы не заплакать, развернулась и медленно пошла вниз по лестнице. Плечи её дрожали.
Девушка, вернись! Я же тебя не прогоняла! Ну что за нынешняя молодёжь сразу слёзы. Заходи, поговорим. Как тебя зовут? Можно на «ты»?
Светлана.
«Светлая», значит. Отец, наверное, светловолосый?
Отца у меня нет. Я из детдома. И матери тоже не знала. Меня нашли в подъезде добрые люди и отдали в полицию. Мне и месяца не было.
Ну ладно, не печалься. Заходи, чайку попьём. Ты есть хочешь?
Нет, купила себе пирожок.
Пирожок! Эх, молодёжь Не думают о себе, а к тридцати годам гастрит. Садись, гороховый суп ещё тёплый. И чайник поставим. Варенья у меня много. Муж пять лет назад умер, а я по привычке всё на двоих готовлю. Поедим, а потом поможешь мне окно домыть.
Мария Ивановна, может, я что-то другое сделаю? У меня голова кружится, боюсь, с подоконника упаду Я беременна.
Вот ещё! Только этого не хватало. А ребёнок-то законный?
Почему сразу не законный? Я замужем. Серёжа из нашего детдома. Но его в армию забрали. Недавно приезжал в увольнение. А хозяйка, как узнала, что я жду ребёнка, сразу выгнала. Дала неделю на поиски жилья. Мы недалеко жили. Но сами видите
Мария вздохнула:
Ну и что мне с тобой делать? Ладно, перенесём мою кровать в комнату Володи. Живи пока у меня. Денег не надо, даже не заикайся. Иди за вещами.
Далеко не надо. Все наши с Серёжей вещи в сумке у подъезда. Неделя прошла, вот я и ходила по домам
Так они и остались вдвоём Светлана училась на швею. Мария Ивановна уже несколько лет была на пенсии после крушения поезда, сидела дома, вязала кружевные салфетки, воротнички, детские пинетки и продавала их на ближайшем рынке. Её работы славились изяществом тонкие, словно морозные узоры, они хорошо расходились. Денег хватало, тем более что часть доходов приносил огород. По субботам они работали там вместе.
В воскресенье Мария ходила в церковь, а Светлана оставалась дома, перечитывала письма от Серёжи и отвечала. В храм ходила редко не привыкла. Жаловалась, что спина болит и голова кружится.
В одну из суббот они копались на огороде. Урожай был собран, оставалось подготовить землю к зиме. Светлана быстро уставала, и тётя Маша отправляла её в дом отдохнуть под старые пластинки, которые когда-то покупала с мужем. В тот день, закончив с граблями, будущая мать прилегла. Мария сжигала сухие ветки и задумчиво смотрела на огонь. Вдруг раздался крик: «Мама! Мамочка! Иди скорее!»
С колотящимся сердцем, забыв про больные ноги и спину, Мария бросилась к дому. Светлана кричала, схватившись за живот. Через несколько минут сосед погрузил её в старенькую «Волгу», и они помчались в больницу. Светлана стонала: «Мамочка, больно! Но ведь ещё рано, слишком рано! Рожать только в середине января. Мам, помолись за меня!» Мария плакала и шептала молитвы сквозь слёзы.
Из приёмного покоя Светлану увезли на каталке. Сосед отвёз рыдающую женщину домой. Всю ночь она молилась Богородице о спасении ребёнка. Утром позвонила в больницу.
С вашей дочерью всё хорошо. Сначала она звала вас и Серёжу, плакала, потом успокоилась и заснула. Врач говорит, угрозы выкидыша нет, но полежать придётся. Гемоглобин низкий. Следите, чтобы хорошо питалась и отдыхала.
Когда Светлану выписали, они говорили до полуночи. Девушка всё повторяла про Серёжу.
Он не такой, как я. Он сирота. Мы всегда были вместе в детдоме. Ещё в школе подружились, потом полюбили друг друга. Он обо мне заботится. Это больше, чем любовь. Видите, как часто пишет? Хотите его фото? Вот он, второй справа. Улыбается
Красивый Мария не хотела обижать Светлану. Очки ей давно пора было поменять. На фото была группа солдат, снимок маленький и нечёткий. Она не различала ни второго, ни третьего, ни пятого. Только силуэты
Света, скажи, почему ты тогда назвала меня мамой в огороде?
Сама не знаю От страха. В детдоме все взрослые от директора до сантехника были «папами» и «мамами». Я отучилась, но когда волнуюсь, снова так говорю. Простите.
Понятно Мария вздохнула с явным разочарованием.
Тётя Маша, расскажите о себе. Почему у вас нет фотографий мужа, детей? Детей не было?
Был сынок, но умер маленьким, даже года не исполнилось. После аварии я не могла больше рожать. Муж был для меня как ребёнок. Я его баловала, обожала. Он, как твой Серёжа для тебя, был всем. Когда похоронила, все фото убрала. Хоть и верующая, а жить без него было тяжело. Смотришь на фото и сразу слёзы. Вот и спрятала, чтобы не мучиться. Теперь ему нужны мои молитвы, а не слёзы. Светочка, покажи ещё раз фото Серёжи, увеличу, поставим в рамку.
В Сочельник они готовились к празднику, украшали комнаты, говорили о Рождестве и ждали первую звезду. Светлана беспокойно ёрзала, потирала поясницу.
Ты какая-то неспокойная, Света. Не слушаешь меня. Что крутишься, как юла?
Тётя Маша, вызывайте
