Каждый вечер, выходя из школы, Толя шёл по мостовым с рюкзаком на одном плече и скромным полевым цветком, бережно зажатым в пальцах.
**Цветок, который не увядал**
Улочки Ростова пахли свежим хлебом и мокрой землёй после дождя. Это был тихий городок, где все знали друг друга, а слухи разлетались быстрее ветра. Среди этих улиц каждый день шагал двенадцатилетний мальчишка худощавый, с задумчивым взглядом и неспешной походкой. Звали его Толя Соколов.
Его путь всегда вёл в один и тот же дом престарелых «Осенний свет», старинное здание кремового цвета с большими окнами и палисадником, заросшим ромашками. Не было дня, чтобы он не переступил его ржавые ворота после уроков.
Толя медленно заходил внутрь, здороваясь со всеми: с бабушкой Ниной, вязавшей на скамейке у входа, с дедом Павлом, который всегда просил у него конфету, и с медсёстрами, смотревшими на него с теплотой. Они знали, что Толя приходил не по обязанности, а по зову сердца тому, что не каждый мог понять.
Он поднимался на второй этаж, шёл в самый конец коридора, в комнату 214. Там его ждала бабушка Клавдия Ивановна седовласая старушка со взглядом то отсутствующим, то вдруг наполненным жизнью.
Добрый вечер, бабушка Клава, говорил он, откладывая рюкзак в сторону. Вам цветочек.
А ты кто, родной? почти всегда спрашивала она с тихой улыбкой.
Просто друг, отвечал он.
Клавдия Ивановна когда-то была учительницей литературы строгой, мудрой женщиной. Но болезнь понемногу забирала её воспоминания. Для неё дни сливались в один, лица путались. И всё же, когда Толя был рядом, в её глазах вспыхивала искорка.
Месяцами он читал ей стихи Есенина и рассказы Чехова. Иногда красил ей ногти нежно-розовым лаком, иногда заплетал косички, будто она его внучка. Она смеялась его шуткам, плакала, когда что-то трогало её душу, или вдруг принимала его за давнего возлюбленного.
Персонал говорил, что у Толи «старая душа в молодом теле». Он приходил не из жалости и не по заданию школы он приходил потому, что хотел.
У этого мальчишки сердце золотое, вздыхала медсестра Татьяна, самая опытная в доме.
**Тайна, которую никто не знал**
За всё время своих визитов Толя ни разу не сказал, что он для Клавдии Ивановны не просто «друг». Он был её внуком. Единственным.
История была печальной: когда бабушка начала забывать, её сын отец Толи решил отвезти её в дом престарелых. Сначала навещал часто, потом всё реже а потом и вовсе перестал. Говорил, что видеть её такой слишком больно. А Толя не мог оставить её одну.
Дома отец избегал разговоров о ней. Она уже не та, отрезал он холодно. Лучше ей там.
Но для Толи она оставалась бабушкой. Даже если не помнила его имени, даже если называла его «Серёжей» или «Володей» он знал, что где-то в глубине её памяти ещё жила любовь.
**Признание**
Однажды зимой, пока он причёсывал её у окна, Клавдия Ивановна вдруг пристально посмотрела на него. На мгновение в её глазах мелькнуло узнавание.
У тебя глаза моего сына, прошептала она.
Толя улыбнулся.
Наверное, судьба мне их одолжила.
Она опустила голос, словно делилась секретом.
Мой сын ушёл, когда я начала забывать сказал, что я больше не его мать.
Толе стало больно, но он не стал спорить. Он лишь крепче сжал её руку.
Иногда, когда уходит память, уходят и люди. Но не все забывают.
Она посмотрела на него, будто эти слова подарили ей покой, а потом снова погрузилась в свои мысли.
**Последнее лето**
В тот год Клавдия Ивановна стала болеть чаще. Хорошие дни случались редко, иногда она уже не могла встать. Толя продолжал навещать её хотя бы чтобы посидеть рядом, пока она спит, или оставить цветы на тумбочке.
Однажды врач дома престарелых поговорил с ним.
Сынок, твоя бабушка очень слаба. Возможно, не доживёт до зимы.
Толя опустил голову, но не заплакал. Он знал, что этот день придёт.
В её последний день рождения он пришёл с целым букетом полевых цветов. Комната наполнилась ароматом луга. Она взглянула на него и с ясностью, которой не было уже месяцы сказала:
Спасибо, что не забыл меня.
Это был последний раз, когда они смогли поговорить.
**Прощание**
Клавдия Ивановна ушла тихим утром. На тумбочке у кровати остался лежать полевой цветок засохший, но целый, будто держался из последних сил, чтобы не рассыпаться до её последнего вздоха.
На похоронах было мало людей: несколько бывших коллег, работники дома престарелых и Толя. Его отец появился в последний момент молчаливый, без слёз.
Медсестра Татьяна, растроганная, подошла к Толе.
Родной, почему ты не бросил её?
Толя посмотрел на неё покрасневшими глазами.
Потому что она была моей бабушкой. Все её бросили, когда она заболела. Я нет. Даже если она не помнила, кто я.
Отец, услышав эти слова, потупился. Он ничего не сказал, но после похорон подошёл к Толе и положил руку ему на плечо.
Ты сделал то, на что у меня не хватило сил, прошептал он. Спасибо.
**Послесловие**
Годы прошли. Толя вырос, окончил институт и стал писателем. Его первая книга называлась «Цветок, который не увядал» в память о Клавдии Ивановне.
В посвящении он написал:
*«Моей бабушке, которая научила меня: настоящая семья не в памяти, а в сердце.»*
На обложке была изображена полевая ромашка такая же, как те, что он приносил в комнату 214.
И пусть болезнь стёрла имена и даты самое важное осталось: любовь, которая живёт, даже когда всё остальное уходит.
