Мой сын сказал, что подарил мне дом в деревне но когда мы туда приехали, у меня земля ушла из-под ног.
Меня зовут Иван Петрович, мне 78 лет.
Никогда не думал, что мне придётся просить совета у чужих людей, но вот я здесь. Мне нужен ваш взгляд со стороны.
Большую часть своей взрослой жизни я прожил в одиночку, воспитывая сына. Моя жена, Людмила, умерла от рака, когда нашему сыну Дмитрию (сейчас ему 35) было всего десять.
Тогда нам обоим было тяжело, но мы справились. С тех пор мы были вдвоём против всего мира. Я делал всё, чтобы быть для него и отцом, и матерью, и работал не покладая рук, чтобы дать ему все возможности.
Дима вырос хорошим парнем. Конечно, были моменты, когда он бунтовал, но в целом он был добрым, трудолюбивым и рассудительным. Учился хорошо, поступил в университет с частичной стипендией, а потом нашёл хорошую работу в финансовой сфере.
Я всегда им гордился и видел, как он становится успешным. Мы оставались близки даже после того, как он съехал звонили регулярно, ужинали вместе хотя бы раз в неделю.
Но потом всё изменилось.
Пап, сказал он, даже не глядя мне в глаза. Прости. Я знаю, что говорил про домик, но тебе здесь будет лучше. Здесь о тебе позаботятся.
Позаботятся?! Мне не нужна забота! Я полностью самостоятельный! Почему ты меня обманул?
Пап, пожалуйста, наконец Дмитрий посмотрел на меня, и в его глазах читалась мольба. Ты в последнее время стал забывать вещи. Я волнуюсь, что ты живёшь один. Здесь отличные условия, и если что рядом всегда будет кто-то.
Забываю?! У всех бывает! я крикнул, и по щекам потекли слёзы злости.
Неправда, Дима. Немедленно вези меня домой.
Но Дмитрий покачал головой и выложил самое страшное:
Я не могу, папа. Я я уже продал наш дом.
Я почувствовал, как земля уходит из-под ног.
Я знал, что согласился на продажу, но думал, что у меня ещё куча времени. Хотел познакомиться с новыми хозяевами, выбрать хорошую семью, объяснить, как ухаживать за старым дубом в саду
А потом, чуть больше года назад, случился шок. Был вечер вторника, когда Дима пришёл ко мне в дом, явно взволнованный.
Пап, сказал он, у меня отличные новости! Я купил тебе дом в деревне!
Дом? Дима, о чём ты?
Это идеальное место, пап. Тишина, спокойствие то, что тебе нужно. Ты его полюбишь!
Я был в шоке. Переезжать куда-то далеко? Слишком резко.
Дима, не надо было. Мне и здесь хорошо.
Но он настаивал!
Нет, пап, ты заслуживаешь лучшего. Твой дом сейчас слишком большой для тебя одного. Пора что-то менять. Поверь, всё будет отлично.
Честно говоря, я сомневался. Дом, в котором я жил, был нашим семейным гнёздом больше 30 лет. Там Дима вырос, там мы с Людмилой строили нашу жизнь. Но сын так горел этой идеей, так уверенно говорил а я ему верил.
Мы всегда были честны друг с другом.
В итоге, несмотря на сомнения, я согласился на переезд и продажу дома. В следующие дни я собирал вещи, а Дима занимался оформлением. Уверял, что всё под контролем. Он был так заботлив, что я отложил тревоги в сторону.
Наконец настал день переезда. Пока мы ехали, Дима рассказывал про все удобства нового места. Но чем дальше мы уезжали от города, тем тревожнее мне становилось.
Вокруг было пусто. Никаких живописных пейзажей, никаких соседей только поля и заброшенные фермы.
Домики, которые я когда-то присматривал с Людмилой, были уютными, тёплыми, окружёнными природой. А это было совсем не то.
Дима, спросил я, мы точно едем туда? Это не похоже на деревню.
Он заверил, что всё правильно, но избегал моего взгляда.
Через час мы свернули на длинную извилистую дорогу. В конце стояло большое мрачное здание. Сердце упало, когда я прочитал вывеску: «Золотая Осень».
Это не был дом. Это был дом престарелых.
Я остолбенел. Повернулся к Дмитрию, пытаясь сдержать ярость.
Что это? Что происходит?
Как он мог продать мой дом без моего согласия? Я требовал ответа, но Дима отводил глаза. Сказал, что у него есть доверенность и он делает это для моего блага.
Я онемел. Следующие часы прошли как в тумане. Меня зарегистрировали, отвели в маленькую комнату с узкой кроватью и окном на парковку. Стены унылый бежевый, воздух пахнет антисептиком и старостью.
Мой старый дом пах ванильными пряниками, которые пекла Людмила, и я ничего там не менял. А теперь это казённое место стало моим новым домом.
И я ничего не мог поделать.
Дни шли, а я жил в гневе и недоумении, перебирая в голове слова Дмитрия. Неужели я и правда стал забывчивым? Может, я его чем-то обидел? Или он действительно хотел как лучше? Но правильно ли это? Я начал сомневаться в себе вдруг у меня деменция?
Персонал в «Золотой Осени» был вежлив, звал на занятия, чтобы я освоился. Но мне всё казалось, что что-то не так.
Однажды днём, сидя в холле и делая вид, что читаю газету, я услышал разговор двух медсестёр.
Бедный Иван Петрович, сказала одна. Слышала про его сына?
Нет, а что?
Говорят, он влез в огромные долги из-за азартных игр. Поэтому и продал отцовский дом, а его сюда сдал.
Меня будто ударили в живот.
Долги из-за азартных игр? Вот в чём дело? Мой сын предал меня, чтобы скрыть свои ошибки? Я был раздавлен.
Этот мальчик, которого я растил, которого, казалось, знал лучше всех, променял меня на свои амбиции. Я вспомнил все моменты, когда помогал ему, все жертвы, на
