Прошло два года, как моя дочь исчезла из моей жизни, а мне уже почти семьдесят
С тех пор она ни звука не дала. Вычеркнула меня из своей жизни, а я всё ещё живу одна в старой квартире.
Мою соседку, Галина Петровна, знает весь этот дом. Ей68, живёт одна, а я иногда заглядываю к ней с печеньем к чаю просто ради доброго разговора. Галина Петровна добрая, интеллигентная женщина, всегда улыбается, любит вспоминать путешествия с покойным мужем. О семье она говорит мало, но перед прошлыми праздниками, когда я пришла к ней с угощением, она решила раскрыть правду. И тогда я услышала историю, от которой до сих пор сердце сжимается.
Когда я вошла, Галина Петровна была не в настроении. Обычно бодрая, в тот вечер она сидела молча, уставившись в одну точку. Я не начала задавать вопросы, просто налил чай, поставил вазочку с пряниками и села рядом. Она молчала, будто боролась с собой, а потом, тяжело выдохнув, сказала:
Два года Ни звонка, ни письма. Пыталась дозвониться номер не существует. Адреса её я не знаю
Я посмотрела на неё, и в её глазах промелькнули прошедшие годы. Затем, будто всё прорвалось, она заговорила.
У нас была счастливая семья. Мы с Виктором поженились молодыми, но детей не спешили заводить сначала хотели пожить вдвоём. Его работа позволяла путешествовать. Мы много смеялись, обустраивали дом вместе. Он своими руками построил нам гнёздышко просторную трёшку в центре Москвы. Это была мечта его жизни
Когда родилась дочь, Василиса, Виктор будто ожил. Носил её на руках, читал сказки, каждую минуту посвящал ей. Я смотрела на них и думала: мне больше ничего не надо. Но десять лет назад Виктора не стало. Он долго болел, мы боролись до конца, потратили всё. А потом тишина. Пустота. Как будто сердце вырвали.
После смерти отца Василиса стала отдаляться. Сняла отдельную квартиру и ушла жить сама. Я не спорила взрослая, пусть строит свою жизнь. Она навещала меня, мы разговаривали, всё казалось нормальным. Но два года назад она пришла и прямым голосом сказала, что хочет взять ипотеку и купить своё жильё.
Я вздохнула и честно ответила: помочь не могу. От наших с Виктором накоплений почти ничего не осталось всё ушло на лечение. Моя пенсия сейчас около двенадцати тысяч рублей, хватает только на коммунальные услуги и таблетки. Тогда она предложила продать нашу квартиру, мол, купить себе однокомнатную гденибудь за городом, а вырученные деньги пойдут ей на первый взнос.
Я не смогла согласиться. Дело было не в деньгах дело в памяти. Эти стены, каждый уголок всё делал Виктор сам. Здесь вся моя жизнь. Как я могу отдать всё это? Она начала кричать, что отец всё делал для неё, что квартира всё равно должна быть её, что я эгоистка. Я пыталась объяснить, что хочу лишь, чтобы она когданибудь приходила сюда и вспоминала нас, но она не слушала.
Тогда она хлопнула дверью и ушла. С того момента полная тишина. Ни звонка, ни поздравлений. Позже я случайно услышала от подруги, что Василиса всё-таки взяла ипотеку, работает на двух работах без отдыха, без семьи, без детей. Подруга её не видела уже полгода.
А я? Я каждый день смотрю на телефон, надеюсь, но он молчит. Номер, видимо, поменяла. Наверное, не хочет меня видеть, думает, что я её предала. Но мне скоро семьдесят. Не знаю, сколько ещё просижу в этой квартире, сколько вечеров проведу у окна в ожидании. И всё равно не понимаю, чем же я её так обидела.
