Когда Дмитрий приехал в роддом, сердце бешено колотилось в груди. В руках он сжимал связку шариков с надписью «Добро пожаловать домой», а в машине ждало мягкое одеяльце, в которое он бережно завернёт новорождённых. Его жена, Алиса, стойко перенесла беременность, и после долгих месяцев тревожного ожидания наконец настал момент, когда они станут семьёй вчетвером.
Но всё рухнуло в одно мгновение.
Войдя в палату, он увидел близняшек на руках у медсестры, но Алисы там не было. Ни сумки, ни телефона. Лишь записка на тумбочке:
*«Прости. Позаботься о них. Спроси у своей матери, что она сделала со мной.»*
Мир Дмитрия рассыпался. Он автоматически взял дочек на руки крошечных, хрупких, пахнущих молоком и чем-то бесконечно родным. Слова застряли в горле. Он стоял, окаменев, пока внутри него кричало.
Алиса исчезла.
Медсёстры лишь разводили руками она ушла сама утром, сказав, что всё согласовано с мужем. Никто не заподозрил неладного.
Дмитрий привёз девочек домой, в новую комнату, пропахшую чистым бельём и ванилью, но тяжесть в груди не отпускала.
На пороге его ждала мать, Галина Петровна, с улыбкой и горячей запеканкой.
*«Наконец-то мои внученьки дома!»* воскликнула она. *«Как Алиса?»*
Дмитрий протянул ей записку. Лицо матери побелело.
*«Что ты с ней сделала?»* прохрипел он.
Она оправдывалась: хотела лишь поговорить, научить, как быть хорошей женой, «уберечь сына от ошибок». Пустые слова.
Той ночью он закрыл перед ней дверь. Не кричал. Просто смотрел на дочерей, сжимая кулаки, чтобы не сойти с ума.
Поздними вечерами, качая их, он вспоминал, как Алиса мечтала о материнстве, как выбирала имена Варя и Маша как гладила живот, думая, что он не видит.
Разбирая её вещи, он нашёл ещё одно письмо. Записку, адресованную его матери.
*«Вы никогда меня не примете. Я не знаю, как ещё доказать, что «достаточно хороша». Если хотите, чтобы я исчезла я исчезну. Но пусть ваш сын знает: я ушла, потому что вы отняли у меня веру в себя. Я больше не могу»*
Он перечитывал строки снова и снова, потом вошёл в детскую, сел на край кроватки и заплакал. Беззвучно.
Он искал её. Звонил подругам, расспрашивал друзей. Все говорили одно: *«Она чувствовала себя чужой в твоём доме.»* *«Говорила, что ты любишь мать больше, чем её.»* *«Боялась остаться одна но ещё больше боялась быть с тобой.»*
Месяцы шли. Дмитрий научился быть отцом: менять подгузники, греть смесь, засыпать в одежде. И ждал.
Пока ровно через год, в первый день рождения дочерей, в дверь не постучали.
Это была Алиса. Та же, но другая. Похудевшая, с глазами, полными боли и надежды. В руках пакет с игрушками.
*«Прости»* прошептала она.
Дмитрий молча обнял её. Крепко. Не как муж, которому изменили, а как человек, чьё сердце билось наполовину.
Позже, сидя на полу в детской, Алиса рассказала всё. Послеродовую депрессию. Холодные слова свекрови. Годы в домике подруги под Питером, терапию, письма, которые так и не отправила.
*«Я не хотела уходить.»* всхлипнула она. *«Я просто не знала, как остаться.»*
Дмитрий взял её за руку.
*«Теперь всё будет иначе. Вместе.»*
Так они начали заново. Недосып, первые зубки, лепет. Без Галины Петровны. Та умоляла о прощении, но Дмитрий не позволил никому сломать его семью снова.
Раны затянулись. И, возможно, любовь не об идеальных семьях или браках без ошибок. А о тех, кто остаётся, когда рушится всё. Кто возвращается. Кто прощает.
