Бездомный и чудо: Преображение за день
Она думала, он просто нищий калека! Каждый день делилась с ним скудной едой, что у неё была Но однажды утром всё переменилось.
Такова история бедной девушки по имени Аграфена и увечного старика, над которым все смеялись. Аграфене было всего двадцать пять. Продавала она еду в деревянной лавке у дороги в Нижнем Новгороде. Лачуга её была сколочена из старых досок и жести, стояла под раскидистым дубом, где народ останавливался перекусить.
У Аграфены почти ничего не было. Туфли её стоптались, платье покрыто заплатами. И всё же она всегда улыбалась. Даже устав, приветливо здоровалась с каждым. «Доброго дня, батюшка. Не стоит благодарности», говорила она покупателям.
Вставала рано, варила гречку, гороховую кашу да щи. Руки её работали быстро, но сердце билось медленно от тоски. Родных у Аграфены не осталось.
Родители умерли, когда она была мала. Жила в каморке возле лавки, без света и чистой воды.
Одни только мечты были её богатством. Как-то вечером, когда она вытирала прилавок, к ней подошла старая знакомая, Марфа Семёновна. «Аграфена, спросила та, отчего ты всегда улыбаешься, хоть и живёшь в нужде, как мы все?» Девушка снова улыбнулась. «Потому что слёзы горшок не наполнят».
Марфа Семёновна рассмеялась и ушла, но слова эти запали Аграфене в душу. Правда ведь ничего у неё не было.
И всё же она кормила тех, кто заплатить не мог. Не ведала она, что жизнь её скоро переменится. Каждый вечер у лавки происходило нечто странное.
В углу улицы появлялся нищий калека. Шёл медленно, толкая перед собой дырявую тележку. Колёса скрипели по булыжнику.
Скрип, скрип, скрип. Прохожие смеялись или зажимали носы. «Глянь-ка, опять этот грязный старик», кричал мальчишка.
Ноги старика были обмотаны тряпьём. Штаны рваные по колено. Лицо в пыли.
Глаза усталые. Одни говорили, что от него воняет. Другие что он безумен.
Но Аграфена не отводила взгляда. Звала его Дедом Сидором. В тот знойный полдень старик подкатил свою тележку к лавке. Аграфена посмотрела на него и тихо сказала: «Опять вы тут, Дед Сидор. Вчера не пришли».
Он опустил голову. Голос был слаб. Два дня не ел не было сил дойти.
Аграфена взглянула на стол. Осталась только тарелка гороховой да кусок хлеба.
Это была её собственная еда. Она заколебалась. Потом, не говоря ни слова, поставила тарелку перед ним.
«Нате, поешьте». Дед Сидор посмотрел на еду, потом на неё. «Опять своё последнее отдаёшь?» Аграфена кивнула.
«Я дома ещё приготовлю». Руки его дрожали, когда он взял ложку. Глаза заблестели.
Но он не заплакал. Наклонился и стал есть медленно. Прохожие пялились на них.
«Аграфена, зачем ты кормишь этого бродягу?» спросила одна баба. Девушка улыбнулась. «А если бы я сама в тележке сидела, разве мне не помогли бы?» Дед Сидор приходил каждый день, но никогда ничего не просил.
Не звал никого. Не протягивал руки. Не клянчил ни еды, ни денег.
Сидел тихо возле Аграфениной лавки, голову опустив, руки на коленях. Тележка его вот-вот развалится. Одно колесо так и вовсе кривое.
Пока другие отворачивались, Аграфена всегда подносила ему миску с горячим. То каши, то щей с хлебом.
Подавала с широкой улыбкой. В один жаркий день, только что обслужив двух студентов жарким с гречкой, Аграфена подняла глаза и увидела Деда Сидора на его обычном месте.
Ноги всё в тряпьях. Рубаха ещё более дырявая. Но он сидел, как всегда, молча.
Аграфена улыбнулась, налила ему тарелку дымящейся каши И в тот миг Дед Сидор протянул ей конверт, открыв состояние, что навсегда изменило жизнь этой доброй души.
