Помню, как в старой коммуналке на Пушкинской улице, в четырёхкомнатной квартире, где одна из комнат была отведена бабушке, а две соседних отцу с дочерью, а остальные мигрантамтрудягам из Таджикистана и обычной семье русских, я, Агния Петровна, пыталась угодить отцу, чтобы он прожил старость в покое.
Алло, Агния? дрожал в трубке голос отца, тревожный и умоляющий. Приходи, тут беда Я лишь хмыкнула и спросила, что же случилось.
Соседи опять всплыл в пьяный дебош! Один орёт, что убьёт меня, другая кричит, что я её поймаю Слышались удары и крики. Они ломятся в дверь! Агня, они меня убьют!
Позвони, когда их уже убьют, бросил я коротко. Что, всему тебя учить надо? Поставь стул под дверь, может, не снесут её с полпинки.
Какой же ты прервал меня он, но я лишь усмехнулась. Если ты меня не устраиваешь, можешь к любимому сыночку отправиться, где ты права получать, а он будет тебя обслуживать, ехидно подзадорила я, прежде чем бросила трубку.
Я выросла в семье, которую в то время считали вполне обычной. Отец, Олег Степанович, единственный родитель после смерти мамы, когда я была совсем крошкой, держал всё в своих руках. Но у этой семьи были свои тайны, словно в шкафу хранились скелеты. Та костлявая часть бабушка, Агата Николаевна, мать Олега, была весьма колоритна.
Агата Николаевна, названная в честь моей бабушки, отличалась тем, что, достигнув пенсионного возраста и не имея официального диагноза, вела себя так, будто находилась в финальной стадии деменции. Она почти не вставала с постели, справляла нужду под себя, а иногда и размазывала её по стене, что её бесило, когда родственники ставили плитку, чтобы её легче было чистить, а под простынью класть клеёнку. Питалась она, как большинство пенсионеров того времени, только лучшими вкусняшками мясом, рыбой и, конечно же, конфетами «Тортик», которые стоили недешево.
У отца было дело он был мастеромтокарем, и хотя не ворочал миллионы, всегда мог заработать на хлеб насущный даже в самые тяжёлые годы. Всё же заработок уходил на любимую мамочку, чтобы удовлетворять её капризные потребности.
Квартира была тесной, но в ней жили ещё и соседские мигранты, а также обычная русская семья. Проблему добавляли наши «приличные» соседи-русские, которые любили выпить и пошуметь, а потом разгоняться к соседям, то ли выяснять отношения, то ли просто общаться. К бабушке они не приближались однажды стали жертвой целенаправленной «артиллерийской» атаки (весёлой драки), долго отмывались и клялись больше не ступать её порог. А к маленькой Агнии приставали часто: у них не было своих детей, так что после выпивки хотелось «потискать» чужое дитя.
Когда я подросла и начала отказываться от компании тёти Нади, меня могли и шлёпнуть, и ущипнуть. Отец лишь отмахивался: «Не выходи в коридор, чтоб не нарваться, посади стульчик под дверь и спи спокойно, пока я с работы не вернусь». И всё же однажды, когда я «делала» в старый горшок изпод цветка, «любящий папа» опрокинул его мне на голову. Это было не главное ведь к бабушке я могла спокойно подходить, соседи не пили каждый день, а дома всегда был еда.
Мне было обидно, что отец покупал бабушке самое вкусное, а я, его дочь, ела макароны с дешёвыми сосисками. Но ведь так же жили и остальные, так что в детстве я не жаловалась.
Когда мне исполнилось тринадцать, отец решил устроить личную жизнь и привёл к нам в дом Марину, которая сразу начала «наводить порядок». Она настояла, чтобы в комнате оставались только она и Олег. Ведь нельзя вести личную жизнь, когда в соседней кровати спит ребёнок! А я всё ещё спала в той же комнате с отцом уже не маленькая девочка, а почти взрослая, и это было неприлично. Мне предложили переехать в комнату к бабушке. Та приняла меня радостно, но не ожидала, что я, закалённая школьными драками, в ответ на попытку её «плюнуть» ароматными жидкостями, отвечу:
Только попробуй, старушка, я тебя подушкой вонну, а мне ничего не будет, потому что я уже взрослая.
Бабушка испугалась и не позвала отца жаловаться. Отец, как всегда, продолжал приносить ей деликатесы, а Марина, видимо, не возражала: её доходы росли, и ей хватало и на вещи, и на косметику, и на походы в кафе с подругами.
Какой тебе десятый класс? Хватит учиться, будешь за матерью ухаживать, хлеб свой отрабатывать, отрезал мне Олег, когда я заявила, что хочу профессию. Его ехидные требования заставляли меня «проваливаться» из дома, если чтото не устраивает. Я провалилась. Достигши шестнадцати лет, я подложила подпись отца в документы, чтобы поступить в колледж, училась так усердно, чтобы никто не захотел вызвать «родителей в школу», а ложь не вскрылась.
Я врет всем, что папа много работает, чтобы лечить больную бабушку. Мываю ночами полы в ближайшем ТЦ, получаю надбавку к стипендии. С первой зарплаты впервые в жизни попробовала тот самый «Тортик», которого раньше не имела.
После колледжа я нашла карьеру в бухгалтерии и аналитике оказалось моим призванием. За двадцатьпять лет я заработала репутацию и неплохой капитал, создала семью, родила сына и дочь. Всё, как бы сказали старики, успела.
Отец почти не вспоминала меня. Полтора года назад я нашла его постаревшего, осунувшегося, будто на дне жизни. За годы он похоронил бабушку, развёлся с Мариной, лишился жилья, которое по глупости переписал на сына от второго брака. Сын, как и положено в жанре, заявил, что ему такой отец не нужен, и стал к дочери приходить просить помощи.
Я помогла, но лишь настолько, чтобы не быть должной ему ни добром, ни злом. Найти нужную квартиру было легко: я честно рассказала продавщице, что комнату унаследовала от матери, брат часто не в адеквате, не продаёт свою долю, а я продаю свою часть «недорого», чтобы хватило на первый взнос.
Мне подходит, беру, радостно заявила я.
Вы уверены? Приличная женщина, как вам с ним будет спросила продавщица.
Я себе не беру, успокоила я её. Через неделю перевезла отца с его скромными пожитками в эти «замечательные» условия, сказав:
Обживайся, теперь это твой дом.
Внутри меня росло мрачное, почти мстительное удовлетворение, когда я слышала отцовские жалобы и наблюдала, как он злился от разницы в моём отношении к нему и к свекрови. Мама, к которой я звала «мама», приходила по первому звонку, дарила дорогие подарки на день рождения и даже отправила с мужем в заграничный отдых на неделю.
Я тебя растил, Агния. Воспитывал, как умел, говорил он.
А я тебя сейчас содержу, папа, как умею. Точно так же, как ты меня, отвечала я. Вот тебе, папа, макароны серенькие, которыми ты меня кормил, пока твоя мать в одну каску хамон ела. Вот тебе такие же изношенные тряпки, в которые ты меня одевал. Вот тебе «красные» сосиски, сегодня даже две пачки, ведь акция, и я сразу о тебе подумала, видишь, какая я заботливая дочь? У тебя ещё пенсия есть, на которую можешь баловать себя, как захочешь.
С ты неблагодарная, вздыхал он, глядя на пачки сосисок. Не спешил бросать их в лицо, понимая, что если проявит гонор, я лишу его и того, что осталось.
Я благодарна, пап, отвечала я, возвращаю сторицей, за всё благодарю.
Знакомые называют меня слишком доброй к предательскому отцу, говорят, что я могла бы просто бросить его, но я не желала смерти отцу он не бросил меня в детдом, он заботился. Любовь и забота редкий ресурс, и не всем дано, усвоила я с детства и теперь применяю на практике.
